и вежливо поклонился отцу.
— Мистер Аштон, — поприветствовал отец, и я почувствовала, как во мне вскипает злость, накопившаяся за эти недели. Ярость готова была сжечь этот храм и все в нем до пепла.
Все это время я надеялась, что произошла какая-то ошибка. Я знала, что Теодор не стал бы обманывать, и теперь его слова подтвердились. Они с отцом действительно были знакомы!
Я не могла больше сдерживаться и готова была кричать, срывая голос, я готова была вцепиться папе в лицо, но вместо этого сорвала фату с головы и кинула ее в отца, развернулась и выбежала из храма.
Морозный воздух остудил лицо. Я глубоко дышала, пытаясь прийти в себя и хотя бы немного успокоиться, но ничего не помогало. Всхлип вырвался из горла.
— Элли, — голос отца заставил меня развернуться.
— Так это правда?! Папа, почему? Почему?! — я перешла на визг и разрыдалась.
Отец подошел ко мне, неловко положил руку на плечо.
— Я виноват, Элионор.
— Да! Ты виноват! Во всем! О, богиня. — Меня колотило в рыданиях.
— Я хотел как лучше. Милая, давай уйдем, люди смотрят, — пробормотал он.
— Мне все равно!
— Пойдем.
Я не заметила, как рядом оказалась мачеха, но она увела меня к карете, на которой мы приехали, помогла забраться внутрь, а сама осталась на улице рядом с Теодором.
Папа сел напротив.
— Когда твоя матушка… Ох, — папа вздохнул. Его голос дрогнул. — Последними словами она наказала, чтобы я нашел тебе достойного мужа. Чтобы я обеспечил тебе счастье.
— И это был твой подход?! — выкрикнула я, сквозь слезы.
Отец потупился, сжимая мою фату.
— Он — маг. Вы знали друг друга меньше месяца. Контракт не предполагал развода, и он не лорд! Как я мог пойти на это? Я не знал, что делать. Сочла бы твоя матушка этот брак достойным? Я запутался, Элли, — виновато сказал отец. В его глазах стояли слезы.
Он помолчал. Я не в силах была хоть что-то сказать, я могла только плакать.
— Я понял, как ошибся, как только увидел твои слезы. Я понял, что не смогу обеспечить тебе нормальные выходы в свет и устроить твое будущее. Пансион тогда казался лучшим решением, — пробормотал он.
— Этот гадюшник на задворках страны? — прошептала я сквозь всхлипы.
— Его очень рекомендовали, и мадам Де Клире лично уверила меня, что найдет для тебя лучшую из возможных партий, — устало вздохнул отец. — Когда прошел первый год, она сообщала, что ты не готова к выходам в свет и очень грустишь. Через год она затребовала больше денег. А еще через год сказала, что при всем ее опыте и усилиях, тебя просто не хотят брать в жены родовитые мужчины, и она просит нас расширить список кандидатов. На тот момент я готов был сдаться, ведь я обещал твоей матушке обеспечить тебя мужем, и какой-то муж лучше, чем никакой. Пусть и без родословной, но супруг. И когда она дала контракт от Портера, второй степени, и еще и с доплатой, мы с леди Маклейн подумали, что это лучшая партия. Ведь это значило, что ты не осталась бы одна после неминуемой кончины супруга, ты была бы обеспечена, и таким образом я смог выполнить обещание, которое дал матушке, — голос папы сорвался. — Если бы я знал.
Я всхлипнула.
Плечи отца опустились, фата выпала из ладоней.
— Элли, дочка, ты сможешь хотя бы когда-то простить меня? — прошептал он.
Я снова всхлипнула. Передо мной сидел не суровый отец, способный разрушить мою жизнь щелчком пальца, а старик, перед всеми виноватый и совершенно разбитый.
Я протянула руку и легонько пожала его ладонь. Он схватил мою руку и прижал к своей груди. Папа плакал, и я не сдержалась. Я пересела и обняла его. Он обнял меня в ответ.
— Прости меня, Элли, — снова сказал он, когда мы оба немного успокоились.
— Только если ты больше не откажешь Теодору.
— Аштону? Как он вообще тут оказался?
— Это долгая история, — отмахнулась я. — Так что?
— Если он серьезен в своих намерениях…
— Папа!
— Хорошо, хорошо, — он улыбнулся. — Все, чтобы ты была счастлива!
Я вздохнула. Открыла дверь кареты и вышла на воздух. Теодора рядом не было, а подмерзшая мачеха ждала рядом и куталась в шаль.
— Вы поговорили? — пискнула она. Я кивнула.
Папа тоже вышел из кареты, и мы втроем направились в храм ожидать дуэли. Мой несостоявшийся супруг исчез, так же как и остальные свидетели нашего бракосочетания, только жрец шуршал за алтарем.
Через час перед церковью собралась парад дюжин человек: всем интересно посмотреть дуэль. Портер старший восседал на стуле, на его коленях покоился плед. Кажется, мой несостоявшийся супруг дремал.
Папа накинул на мои плечи свой камзол, чтобы я не замерзла, но мне было жарко. Жрец вышел из церкви, Теодор скинул плащ, Портер тоже лишился камзола. Секундант, серьезный мужчина в темно-зеленом дорожном плаще и широкополой шляпе, подал шпаги. Кто его нашел и как, я не вникала, но Теодор был спокоен, и этому спокойствию я доверяла больше всего.
Секундант отдал приказ начинать. Портер первым сделал выпад. Теодор увернулся, ответил, Портер отбил удар, но напирал. Теодор отступал, отбивая каждый выпад Портера. Взмах шпаги, и Портер задел Теодора.
Я ахнула. Секундант остановил дуэль, подошел к Тео, осмотрел его. Шпага не задела даже кожу, лишь надорвав ворот рубахи. Тео улыбнулся мне, а секундант дал добро продолжать.
Портер снова сделал выпад, Теодор отбил и нанес ложный удар. Портер пытался увернуться, но не удержался на ногах и едва не пропорол носом пыльную дорожку возле храма. Он рыкнул от злости и поднялся с колен, тяжело дыша. Снова накинулся на Теодора, тот отбивался от каждого удара. Его глаза ярко блестели яростью: он явно наслаждался битвой. Портер несколько раз повалился в грязь, вызывая на лице Тео тихий восторг. Теодор мстил так, как ему позволял закон, и упивался каждым маленьким поражением противника.
Портер явно устал и подниматься ему становилось все сложнее. На его рубашке и штанах красовались порезы, по вискам тек пот, соломенные волосы прилипли ко лбу. Он хрипел, как загнанная лошадь.
— Сдавайтесь, милорд, — выкрикнул Тео, отбивая очередной удар.
— Нет уж! — прохрипел он. — Сначала твоя подстилка попыталась опозорить меня, теперь ты! Не позволю! — взвыл он, кидаясь на Теодора.
Тот отступил, но лицо его стало каменным.
За два взмаха он вышиб шпагу из рук Портера. Еще взмах — и он лежит на земле, а шпага Тео утыкается ему в горло, и тонкая алая струйка стекает по шее. Портер хрипло дышал, с ужасом взирая
