все такое.
Для Артура все это было как тарабарская грамота, но он кивнул, делая вид, что понимает.
— Раньше там типа одни нерды сидели, теперь все подряд, если только вам не сто лет. Все, кому за тридцать, есть в Фейсбуке.
— Мне нужно найти женщину по имени Сонни Ярдли. Можешь мне помочь?
Натан шумно отхлебнул чай.
— Попробую сегодня вечером. Телефон барахлит. Если у тебя айфон, то рано или поздно ты его уронишь. Вот и мой сегодня утром в толчок нырнул. А что еще вы знаете об этой Сонни? Сколько ей лет?
— Примерно столько же, сколько мне.
— Юрский период, понятно.
— Доисторические существа, это точно.
— Ладно, постараюсь.
Они допили чай, и Натан съел все печенье.
— Значит, маму потерял, — констатировал Артур.
— Не то чтобы потерял. Она, наверное, в деревне, возится со своими безнадежными случаями.
— Твоя мама — очень добрый человек.
— Я знаю. — Натан мгновение поколебался, затем решительно встряхнул головой. — Я иногда задумываюсь, почему она хочет, чтобы я учился так далеко от дома. То есть я, конечно, иногда веду себя, как ушлепок, но… понимаете, как будто она хочет от меня избавиться.
— Она просто ищет самое правильное место для тебя, самый лучший университет.
— Я думал, что она выберет университет где-нибудь поблизости, чтобы я мог жить дома, но… — Натан пожал плечами.
— А ты ей об этом говорил?
— Не-а. Она вбила себе в голову, что я должен поступить в университет на что-нибудь правильное. Чтобы потом получить хорошую работу и заработать на хороший дом и вот это вот все. Я вообще без понятия, что я буду делать на отделении английского языка и литературы. В смысле, я же и так говорю по-английски, чего его учить?
— Ну, — сказал Артур, не будучи до конца уверенным, что он вправе давать советы восемнадцатилетнему юноше, — а что бы ты хотел изучать?
Натан покачал головой:
— Вы мне не поверите, если я скажу.
— Почему?
— Потому что не поверите. И мама тоже даже слушать меня не станет.
Артур вспомнил, как сидел с Люси в ее саду, и как пообещал выслушать ее, и как это обещание помогло им снова стать семьей.
— Я умею слушать, — сказал Артур. — И мне некуда торопиться.
Натан прикусил нижнюю губу.
— А печенья больше нет?
— «Бурбонское» подойдет?
— Лучше бы с заварным кремом.
— Посмотрим, что там у нас есть.
Артур специально задержался на кухне, чтобы у Натана было время подумать, хочет ли он продолжать разговор. Похоже, общение давалось юноше нелегко. Вернувшись в гостиную, Артур поставил на стол блюдце, полное печенья «Джемми Доджерс» и «Пати рингз».
— Ура, «Пати рингз»! — воскликнул Натан. — Обожаю! — Тут он спохватился, что приходить в такой восторг из-за песочного печенья в глазури — не круто. — Ладно, повелитель тигров… Вам интересно, чему я хочу учиться. Так вот, я хочу научиться печь пироги.
Артуру понадобилось время, чтобы осмыслить услышанное. Изо всех сил стараясь не выдать своего удивления и не рассмеяться, он бесстрастно переспросил:
— Пироги?
— Ну. — Натан сдунул упавшую на глаз челку. — Когда я сказал маме, она посмотрела на меня как на придурка.
Артур положил ему руку на плечо.
— Я не думаю, что ты сошел с ума. И ни капли тебя не осуждаю. Считаю, что это твое личное дело.
Натан глубоко вздохнул.
— Я знаю. Извините. Но я правда люблю готовить. Всегда любил, сколько себя помню. Я иногда помогаю маме на кухне. Она мне твердит, что выпечка — это не серьезно, а надо заниматься чем-то серьезным. Меня она не слушает. Ей, значит, можно готовить сосиски в тесте и пироги, а мне — нет.
— Кулинария — серьезное дело. Можно стать шеф-поваром или владельцем кондитерской…
— Или завести собственный ресторан или кондитерскую фирму. Я все это знаю. Но мама об этом даже слышать не хочет. Она все время занята делами других людей.
— Ты ее заботишь больше всех.
Натан отвел глаза.
— Я знаю. Наверное. Может быть… э-э… вы с ней поговорите, Артур? Ну, чтобы она согласилась.
— Не думаю, что она станет меня слушать.
— Станет, — тотчас сказал Натан. — У нее к вам большой респект и уважуха. Я же вижу.
Артур невольно приосанился.
— Могу попытаться, — кивнул он. Бернадетт хотела, чтобы он повлиял на ее сына, а теперь получается, что и Натан просит его о том же.
— Спасибо. Можно я вас еще кое о чем спрошу? Только ответьте честно.
Артур собрался поставить чашку на стол.
— Да, разумеется.
Натан потер нос.
— Мама умрет?
Артур поперхнулся, не удержал чашку, пролив чай себе на штаны, и так подпрыгнул, что чай растекся в самом неприличном месте.
— Мама — что?
— В этот раз я хочу быть готов, — ровным голосом ответил Натан. — Когда папа умер, это был шок. А недавно я нашел в ее бумагах направление на госпитализацию.
Артур удивился: Бернадетт ему ни о чем таком не рассказывала. Когда она заходила, то спрашивала у него только его здоровье и планах. Артур же о делах Бернадетт никогда не расспрашивал.
— Нельзя рыться в чужих бумагах. — Он промокнул брюки салфеткой.
Натан пожал плечами.
— Значит, прятать их надо было, а не оставлять валяться на виду. Направление в онкологическое отделение. Это то самое? — Он не стал ждать, что ответит Артур. — Я решил, что мне надо узнать побольше, чтобы я мог о ней заботиться. Ей кажется, что от меня лучше все это скрыть, но получается только хуже. Я думал, вы в курсе. Она должна была вам сказать..
— Нет. Ничего не говорила. — Возможно, потому, что он не был готов слушать, — подумал Артур. Как же она выдерживала его постоянную хандру, его нытье, его игры в прятки? Он совсем ее не ценил. — Я думаю, тебе надо с ней поговорить, — спокойно сказал Артур. — Вы должны быть честны друг с другом. Расскажи ей, что ты думаешь про учебу в университете. Скажи, что переживаешь за нее. Поговорите толком.
Натан уставился в чашку, как будто гадал на чайных листьях, хотя Артур и заваривал чай в пакетиках.
— Я боюсь расклеиться. Очень неудобно получится. Не хочу, чтобы мама видела, как я психую.
— Ничего страшного в этом нет. Пожалуйста, просто поговори с ней. Я, например, жалею, что так мало разговаривал со своими детьми. Я только сейчас начинаю открывать собственное прошлое. Не откладывай все надолго, как я. Потом будешь жалеть.
Натан кивнул. Затем поднялся.
— Спасибо, повелитель тигров. Вы крутой. — Он дружески пихнул Артура в плечо, прямо туда, где его поцарапал тигр.
Артур улыбнулся, хотя было больно.
Во второй половине дня
