прежде чем он меня целует. Не знаю, какая на вкус я, но Максим на вкус, как прошлое, как ностальгия, как потерянный однажды рай.
Он целует жадно, будто до дна пытается выпить, и я так же целую его в ответ, пальцами цепляясь за волосы, царапая его затылок и шею ногтями.
Его руки шарят по моему дрожащему телу, суетливо раздевая, пока на мне совсем ничего не остаётся.
— Ты стала ещё красивее, — выдыхает Макс, пальцами ведя по небольшим растяжкам на груди, затем опустившись к животу и потрогав тоненький шрамик.
— И да, на вкус ты тоже как карамель.
Вновь глаза начинают гореть от слез, а горло стискивает спазмом. Он на меня так смотрит, словно и не было ничего плохого, будто это в какой-то другой реальности случилось, а в этой мы никогда не расставались, всегда любили друг друга и насмотреться не могли.
— Я так по тебе скучал. Только не плачь, маленькая.
Подхватив меня на руки, Макс направляется в спальню, где бережно укладывает на кровать, не переставая целовать мои губы, щеки и шею. Я, конечно же, плачу, цепляясь за его плечи и прижимая к себе в страхе, что происходящее окажется просто сном, и Макс исчезнет, растает в воздухе, как туман.
Но он не исчезает. Продолжает шептать ласковые и успокаивающие слова, гладит и обнимает, вновь и вновь просит прощения, признается в любви.
И мне очень хочется ему поверить. Хочется, чтобы больше не было больно, страшно и одиноко. Хочется верить, что мы сами решаем, что в жизни можно исправить и простить, а что нет.
— Ты должен быть плохим. Должен кричать и говорить, что отнимешь дочь, что будешь судиться, что я не имею никаких прав. Ты должен быть тираном. Ты не должен быть хорошим, — шепчу ему в губы сквозь слезы, когда он, раздевшись, ложится на меня.
— Прости, что и в этом не оправдал твоих ожиданий, — Макс смеётся, но глаза серьёзные.
Он не торопится сделать последний шаг в нашем сегодняшнем безумии. Ждёт сигнала от меня.
— Мне было бы проще тебя не любить, если бы ты был этой любви не достоин…
— А разве я достоин, Ами?
— Не знаю. Ты мне скажи…
Закрываю глаза, позволяя ему любить себя. Вновь впускаю его в свое сердце, задыхаясь от страсти и нежности. Вздрагиваю, когда его движения становятся резкими, расслабляюсь, когда он тихо просит меня не бояться и довериться ему, плачу, когда он говорит о любви, смеюсь от счастья, когда меня уносит до высот и там разрывает на части, прижимаюсь к нему, когда он взлетает вместе со мной.
— Позволь мне остаться в твоей жизни, Ами. Не только в жизни Лалиты, но и в твоей тоже. Позволь мне быть всегда рядом. Я все для вас сделаю. Всё исправлю. Только позволь…
25 глава
Амилия
Просыпаюсь утром, не сразу вспомнив, что происходило прошлой ночью. Чувствую лишь приятное покалывание во всем теле и умиротворение. Довольно потягиваюсь и зарываюсь носом в подушку.
Пахнет Максом. Память тут же возвращается ко мне, накатывая лавиной из эмоций — мы занимались сексом, он признавался мне в любви, кажется, тысячу раз, и просил позволить ему остаться рядом.
Я пока ничего не ответила.
Переворачиваюсь на спину, подставив лицо солнечным лучам, пробивающимся через зашторенные окна. Они ласково касаются моих щёк и разомлевшего тела. Я невольно улыбаюсь.
Так. Стоп. Солнечные лучи?
Иисусе, сколько времени?! Лалита!
Я вскакиваю с постели, быстро накидываю халат и несусь в детскую. Ночью я, как обычно, вставала несколько раз, чтобы покормить малышку и ещё чтобы дать лекарство. Макс все это время спал рядом со мной, а сейчас его нет, как и Лали в кроватке.
Их обоих нет! Их нет!
Боже мой… Неужели все, что он говорил мне ночью, было ложью?! Неужели он пытался затуманить мне мозг, чтобы забрать малышку пока я сплю?!
В панике выбегаю из детской и несусь вниз. Сердце бешено колотится, лёгкие горят — так часто я хватаю ртом воздух.
Кому звонить?! Что делать?!
— Проснулась? — вдруг раздаётся хриплый голос со стороны кухни.
От неожиданности я спотыкаюсь и чуть не падаю на пол, но в последний момент успеваю схватиться за перила. В дверном проёме стоит Максим с малышкой на руках. В помещении царит приятный запах кофе и какой-то выпечки.
Синие глаза недоуменно проходятся по мне, задержавшись на растрепанных волосах и перекошенном халате. Максим иронично выгибает бровь, словно спрашивая "в чем дело?"
И я выдаю первое, на что способен мой вспухший мозг в данную секунду:
— Вы… здесь?
Вторая бровь мужчины тоже взлетает вверх.
— Ты же не думала, Ами, что я украду нашу дочь?
Ну, вообще-то именно так я и подумала, за что мне становится невероятно стыдно, поэтому я пытаюсь сгладить неловкий момент ещё более неловкими объяснениями.
— Эээ… Да нет, что ты! Я просто подумала, что… вы пошли на прогулку, а малышку я ещё не кормила.
Макс недоверчиво хмурится, но все же кивает.
— Она не выглядит голодной. Ведёт себя спокойно. Я хотел, чтобы ты немного поспала, и не стал будить, когда Лали проснулась. Сядь сначала сама позавтракай.
— Ты приготовил завтрак?
— Заказал, — усмехается Максим, после чего идёт в кухню.
Я следую за ним.
За завтраком мы почти не разговариваем. Макс продолжает держать малышку, сидя за столом напротив меня. Его внимательный взгляд ни на миг не сходит с моего лица. Честно говоря, есть при столь пристальном разглядывании очень трудно. Сразу вспоминается наше первое свидание в Москве. Тогда он так же на меня смотрел.
— Что? — не выдерживаю я, кое-как проглотив кусочек авокадо.
— Ты подумала над моей просьбой, Ами?
— Я только проснуться успела, а ты уже ответа ждёшь!
— Не хочу уезжать сегодня без какой-либо надежды.
Прикусив губу, я отпиваю сока и опускаю взгляд на свои руки, обхватившие стеклянный стакан.
Он так хорошо смотрится с Лали на руках. Вечность бы смотрела. Не знаю, как смогу ему отказать, и не пожалею ли потом? Все-таки шанс это не обещание примирения. Я могу передумать потом, если он будет вести себя недостойно…
— Я люблю тебя, Ами. Вы мне очень нужны. Обе. И я хочу быть по-настоящему рядом, так я смогу всегда вас защищать. И любить. И исправить ошибки я тоже сумею, но чем дальше я буду находиться, тем сложнее это будет сделать.
Тяжело вздохнув, я снова смотрю на мужчину, который однажды разбил мне сердце. Дать ли ему шанс
