просватали за кого-то?
— Нет, но я видел одну посетительницу. Она очень красива, и понравилась мне.
— Ну-ну, если понравилась, то надо брать.
— Я хотел бы, но пока не могу дать за неё достойный выкуп.
— Так работай лучше! И сможешь жениться на той, о ком мечтаешь.
— Я знаю. Теперь, когда ты приехал, я на это надеюсь. Но ты так и не сказал: насколько приехал?
— Навсегда, думаю.
— Тебе разве не надо возвращаться, чтобы продолжить учёбу?
— Нет, хорош. Я всему научился и ко всему готов.
— Но ведь у тебя нет диплома?
— Почему нет? Есть! Вот он, — и я показал Фараху свой диплом.
Тот озадаченно поглядел на синюю книжицу.
— Но ты ведь всего год учился! Тебе не поверят.
— Когда он мне понадобится, мне поверят. Вернее, им будет выгодно поверить! Да и документ этот нужен больше не здесь, а в любой другой стране. Он скорее нужен мне, как память, а не как бумага, с помощью которой я получу офицерское звание. Плевать я хотел на эти звания от местных диктаторов.
— Но…
— Никаких но. Я сказал, что сказал, и буду сам себе присваивать звания, которых достоин. Понятно тебе, Фарах?
— Да мне-то понятно… Но зачем это тебе?
— Нужно, — резюмировал я. — И на этом давай разговор окончим, а то мне спать охота. Завтра с утра мы с тобой начинаем усиленно работать.
— Хорошо, Мамба.
Разместился я в комнате Аиши, собственно, теперь уже в своей. В помещении до сих пор витал запах, присущий только комнатам девушек. Нечто неповторимо приятное и воздушное, плюс устойчивый аромат разных духов, пудр и прочих женских примочек. Улёгшись, я некоторое время размышлял, строя планы на будущее и просчитывая дальнейшие шаги, пока не заснул.
* * *
Аиша ехала вместе со своим отцом и плакала, но её слёзы не были настоящими. Ей не нравилось жить с братом и ожидать как манны небесной возвращения Мамбы. Да, поначалу она думала, что встретила свою любовь. Но он уехал, и чувства её поблекли, так и не успев разгореться до настоящего огня.
Она, конечно, пользовалась свободой, которую ей предоставляла жизнь, не подконтрольная родителям. Но, как каждой мусульманской девушке, ей хотелось, чтобы кто-то всё решал за неё, а брат этого делать не мог. Мамба уехал, и существовала большая вероятность, не на один год. Поэтому она подчинилась отцу без особого активного сопротивления и согласилась с его решением. Аиша всегда знала, что обладает приятной и красивой внешностью, а на такой товар быстро найдётся богатый купец. Нашёлся и на неё.
В мусульманских странах не принято знакомить заранее жениха с невестой, но позволено обменяться фотографиями. Жених, разумеется, сразу оценил её по достоинству, а она особо не напрягалась. Не урод и ладно: наоборот, весьма интересный мужчина, хоть и старше её лет на десять. Зато не надо будет ублажать его каждый день, уже поостыл, наверное.
— Жених богат, работает в морском министерстве Джибути не на последней должности, — успокаивал её отец. — Это выгодная партия, поверь, дочка. Я тебя всё равно выдам за него, но хотелось бы, чтобы ты поняла и приняла мой выбор. Жена, выданная против воли, плохая жена. У тебя тоже будут дети, и однажды вы с мужем также сделаете выбор за них. Таковы традиции, и они не так уж плохи.
— Хорошо, папа, я согласна, — буркнула Аиша, проявляя дочернюю покорность.
— Отлично, — немного успокоился отец, но всё же уточнил: — Твой брат говорил, у тебя возник интерес к его лучшему другу, что спас ему жизнь. Это так?
— Нет, это не так. Между нами, кроме пары разговоров в присутствии брата, ничего не было.
— Ну, и слава Аллаху! Я так рад, дочка, что ты согласилась со мной.
— Да, папа.
* * *
Утро вечера мудренее и, проснувшись, я уже располагал планом действий на сегодняшний день. Фарах поделился со мной всей имеющейся у него информацией, отдал деньги и показал, куда мне идти. Ну, не туда, куда вы сразу подумали, а в нужную сторону. Недолго думая, я направил свои стопы в сторону министерства здравоохранения.
В трёхэтажном здании колониального стиля мне предстояло найти мужчину, которого спасло одно из моих зелий. О нём мне рассказал Фарах. Звали спасённого Мара Тан, и встретил он меня очень доброжелательно. Этот высокий и очень худой человек занимал в министерстве небольшую должность.
— Так это вы делаете эти чудодейственные зелья?
— Да, именно я.
— Я и моя семья благодарим вас от всего сердца, — мужчина приложил к сердцу правую руку и даже поклонился. — Моё чудесное исцеление поставило в тупик всех докторов, лечивших меня прежде.
— Мой долг помочь каждому страждущему, — смиренно произнёс я. — Однако теперь и мне понадобилась помощь. Редкие лекарства требуют редких трав и частей животных. Я много путешествую, но одному тяжело и собирать нужные ингредиенты, и готовить из них снадобья. Учитывая это, в настоящее время мои средства очень дорогие. И продать их в Эфиопии я могу лишь единицам, способным потратить огромные деньги на своё лечение.
Мара Тан покивал головой: уж кому-кому, а ему об этом хорошо известно. Прикрываясь благой целью (ну, и чтобы не рассказывать мелкому клерку всю подноготную), я вещал:
— Я мог бы помочь огромному числу больных, но понадобится много сырья и целая команда помощников, которая освободит меня от траты времени на поиск трав. Ведь чем больше я буду делать лекарств, тем более дешёвыми они станут. Для оплаты помощников мне необходимо финансирование, и только министр сможет мне помочь.
— Я помогу вам, но на самого министра очень трудно выйти, а вот на его заместителей можно. Мой родственник работает одним из его помощников, и я сведу вас с ним. Надеюсь на вашу благодарность лекарствами.
— Конечно! Вы получите её, как только у меня всё сложится, как надо. Мамба всегда помнит добро и никогда не забывает зла.
Мара Тан кивнул, не акцентируя внимание на пафосе фразы, и повёл меня за собой. Пройдя по коридору, мы зашли в одну из дверей. За дверью оказалась большая комната, в которой сидели трое мужчин и пожилая мадам, укутанная в цветастую одежду вольного покроя без традиционного платка на голове. Видимо она исповедовала коптское православие.
В другом конце помещения виднелась ещё одна дверь. Туда
