Тщательно скрывали партизаны случившееся от Гали, а она каждое утро прибегала в избу, где жила Зина.
- Не пришла? - спрашивала Галька хозяйку.
Старушка отрицательно качала головой:
- Нет, милая, не возвращалась еще. Сама беспокоюсь, не случилось ли что.
В госпиталь к Гале теперь то и дело заглядывали двоюродные братья, Ленька и Нестерка, как могли, старались они успокоить сестренку.
Но когда Ленька узнал от партизан правду, пришел проститься с Галей и пообещал ей, что сам разыщет Зину, и ушел из партизанской деревни.
Глава одиннадцатая
Полицейские привели Зину в Оболь, в гестапо. Короткий допрос: кто? откуда? куда и зачем шла?
Зина старалась держаться спокойно. Полученный в партизанском отряде документ на имя Марии Козловой не вызывал еще сомнений. Зина поняла: пока она не опознана.
После допроса ее поместили в одиночную камеру.
Зина огляделась: забранное ржавой массивной решеткой окошко, загаженный пол, в углу смятая, с рыжими пятнами засохшей крови, солома. Обессиленная, Зина опустилась на нее.
Что-то теперь делает Галька? Наверное, ждет... И острая, щемящая боль охватила душу: увидит ли она еще сестренку? Ведь Галька останется одна-одинешенька, маленькая, еще глупая девчонка.
Было обидно, что так нелепо - без борьбы, без сопротивления - попала в лапы врага. Почему она не попыталась убежать? Ну пускай застрелили бы! Все же лучше, чем живой попасть к врагу.
На следующий день Зину снова привели на допрос. Увидав рядом с гестаповцем знакомую седую немку-переводчицу, бывшую соседку по бараку, Зина вздрогнула. Теперь ей вряд ли удастся вырваться отсюда. Ее опознали! Уже не было никакого смысла выдавать себя за работницу кирпичного завода Марию Козлову. Переводчица слишком хорошо знала Зину и сразу подтвердила по-немецки и по-русски:
- Да, это моя соседка по жилому дому.
- Кто же ты теперь? Мария Козлова или Зинаида Портнова? - спросил гестаповец Зину.
Зина медлила с ответом. Полученная в партизанском отряде справка на имя Марии Козловой теперь ей вредила, служила главной уликой, подтверждавшей, что она пришла из партизанского края. И она решила изменить тактику своего поведения на допросе и дать показания с большей долей достоверности.
... Да, она Зинаида Портнова, бывшая школьница из Ленинграда. Из-за войны застряла здесь, в Оболи, с младшей сестренкой.
... Да, она работала в подвале кухни в офицерской столовой. Но когда там случилось отравление и ее заставили есть отравленный суп, она, еле живая, с трудом добралась до соседней деревни, где ее отпоили молоком. Больше она в столовую не являлась, так как боялась, что опять заставят есть отравленный суп.
... Все это время она жила в находящейся в партизанской зоне дальней деревне, у родственников бабушки. Никакого участия в партизанской деятельности она не принимала, так как по возрасту еще несовершеннолетняя. А шла она в Зую. чтобы узнать о судьбе бабушки - Ефросиньи Ивановны Яблоковой.
... В подпольной группе "Юные мстители" не состояла и не знала, что такая группа существует.
... Справку на имя Марии Козловой взяла у знакомой девушки, потому что сама никаких документов не имеет, а без документов боялась идти.
Большего, сколько ее ни допрашивали, ни били, от нее не могли добиться. Ленинградская школьница оказалась девочкой с твердым характером.
После недельных пыток и допросов в обольском полицейском участке гитлеровцы повезли Зину в Горяны.
Ее ввели под конвоем в приземистое серое здание, где, как она поняла по форме стоявшего у крыльца часового, находилось гестапо. Ее ввели в большую комнату с двумя окнами, забранными частой решеткой. Два письменных стола: один большой, под зеленым сукном, - у окна; другой, поменьше, - в углу. Там рылся в бумагах офицер.
За большим столом, развалившись в кресле, сидел другой гестаповец, видно чином повыше, в черном мундире, с белой повязкой на рукаве, на которой чернела фашистская свастика. Зина почему-то подумала, что это тот самый гестаповец, который допрашивал и пытал ее погибших товарищей. Это он выкручивал руки и избивал Нину. Это он мучил Евгения, Зою, Машеньку...
Зина стояла перед ним в разорванном полушалке и в расстегнутой черной шинельке. А гестаповец смотрел на нее каким-то стылым взглядом и молчал. Так Зина стояла перед ним одну минуту, другую, третью. Самое непостижимое и страшное заключалось в том, что гестаповец ничего не спрашивал, только глядел на нее. Глядел пытливо ей в глаза, словно ощупывая острыми, черными зрачками.
Вот он расстегнул кобуру, вынул массивный пистолет, очевидно для устрашения. Положив сбоку перед собой на стол, прикрыл листом бумаги.
- Шваль! - вдруг громко, как-то трескуче крикнул он, рванувшись с кресла.
От неожиданности Зина вздрогнула, вытянулась. "Бить будет", - невольно подумала она. Но он бить не стал. Видимо удовлетворенный ее испугом, гестаповец неожиданно чисто произнес по-русски:
- В каком партизанском отряде ты была?
- Я не была в партизанском отряде, - ответила Зина и снова повторила то, что твердила на допросах в Оболи.
Гестаповец недоверчиво глядел на нее.
И тут на дороге послышался шум подъехавшей машины. Гестаповец подошел к окну. А Зина, метнувшись к столу, схватила пистолет. Очевидно уловив шорох, офицер порывисто обернулся, но пистолет был уже в ее руке. Она нажала курок. Выстрела почему-то не слышала. Только увидела, как гестаповец, схватившись руками за грудь, свалился на пол, а второй, сидевший за боковым столом, вскочил со стула и трясущимися руками торопливо отстегивал кобуру револьвера. Она направила пистолет и на этого гестаповца и снова, почти не целясь, нажала курок.
Бросившись к выходу, Зина рванула на себя дверь, выскочила в соседнюю комнату и оттуда в полуоткрытую дверь коридора на крыльцо. Там она почти в упор выстрелила в часового. Выбежав из здания комендатуры, Зина вихрем помчалась вниз по тропинке, к реке.
"Только бы добежать до реки".
А сзади уже слышался шум погони...
"Почему они не стреляют?"
Совсем рядом рябилась от ветра серо-свинцовая гладь воды. За рекой чернел лес.
Она услышала звук автоматной стрельбы, и что-то колючее пронзило ногу. Зина упала на речной песок. У нее еще хватило сил, слегка приподнявшись, выстрелить... Последнюю пулю она берегла для себя.
Когда они подбежали совсем близко, она решила, что все кончено, и наставила пистолет себе на грудь. Нажала курок. Но выстрела не последовало: осечка. Фашист вышиб пистолет из ее слабеющих рук.
Глава двенадцатая
Делом обольской подпольщицы-партизанки теперь занимались гестаповцы чином выше, чем в Горянах. Зину сразу же перевезли в Полоцк. Допрашивали ее самые изощренные в жестоких пытках палачи. Больше месяца Зину избивали, загоняли под ногти иголки, жгли каленым железом. После пыток, едва она немного приходила в себя, ее снова приводили на допрос. Допрашивали, как правило, ночью. Ей обещали сохранить жизнь, если только юная партизанка во всем признается, назовет имена всех известных ей подпольщиков и партизан. И опять гестаповцы встречались с удивлявшей их непоколебимой твердостью этой упрямой девочки, которая в их протоколах именовалась "советской бандиткой".
