Книга Друиды - Морган Лливелин

— Тут никто не жил после гибели твоего отца, — сказал кто-то из толпы.

Рикс повернулся к людям.

— А кто бы посмел? — спросил он. — Теперь я здесь живу.

Он распахнул дверь, наклонил голову под притолокой и вошел внутрь.

Той же ночью в доме собралось так много людей, что даже без очага холода не ощущалось. Женщины из клана Рикса все-таки разожгли огонь и принесли нам еду. Воины, сторонники Кельтилла, собрались, чтобы поприветствовать его сына и пожаловаться на Потомара, оказавшегося, по их словам, плохим королем.

— Он проиграл больше сражений, чем выиграл, — орали они. — Мы за все лето так и не пограбили соседей ни разу. Вот теперь он отправился сражаться с лемовиками, а думаешь, почему? Да потому что лемовиков не победит только ленивый!

— А почему ты с ним не пошел? — спросил Рикс.

Воин, потерявший половину уха в какой-то давней схватке, равнодушно пожал плечами.

— Мы — князья и свободные люди, мы идем за кем хотим.

— В такие времена как сейчас рознь в племенах очень опасна, — сказал я, вспоминая эдуев.

Теперь заговорил Рикс. Он словно подхватил мои слова, и повел рассказ так, что я и не заметил перехода.

— Я был в Провинции. Хочу рассказать, что мне открылось там. — Рикс, сидя на лавке, подался к слушателям и неожиданно приступил к подробному изложению плана Цезаря, который я растолковывал ему на обратном пути.

Удивительно, но он ничего не упустил из сказанного мной. Кажется, он просто слово в слово повторял мой рассказ. Я слышал свои собственные мысли из уст Верцингеторикса. Только рассказывал он со страстью, мне недоступной. И уже очень скоро ему удалось передать своим слушателям и свои опасения, и свою ярость.

— Мы — свободные люди! — говорил он. — Ни один римлянин не сможет ступить на нашу землю, если мы не захотим. Нельзя давать Цезарю обмануть нас. Он — наш враг, и теперь мы точно знаем это.

Он не дал мне сказать ничего, да я и сам не очень рвался. Кто я такой для этих людей? Ученик друида? Чужак из другого племени, с которым им иногда приходилось и повоевать. А Рикс был своим, и уж если ему удалось завоевал их доверие, они пойдут за ним.

Я поймал взгляд Ханеса, сидевшего у огня. Он, как и я, гордился Риксом. Обиженный, скорбящий по отцу, гонимый юноша, уходивший вместе с нами в Провинцию, остался в прошлом. Вернулся из странствий уверенный в себе мужчина, прирожденный лидер, обладавший властным голосом и способный вести за собой. Он взял то, что я так тщательно собирал много дней, и взял так, как будто имел полное право брать и использовать мои знания в своих целях. Но я был ничуть не в обиде. Этой ночью в Герговии рождался вождь, которому предстояло повести кельтов в битву.

Разговоры продолжались до тех пор, пока друиды в местной роще не запели гимн восходящему солнцу.

Я понял, чего мне так не хватало все эти дни, и выскочил из дома. Торопясь, я не вслушивался в последние слова, сказанные там, но после окончания ритуала восхода, тренированная память услужливо повторила их. Последними словами Рикса в доме было его утверждение: «Германцы для нас лучше римлян».

Это меня озадачило, и я вернулся, чтобы услышать от него объяснение столь неожиданного заявления. К этому времени люди разошлись. Ханес храпел на резной лавке, закутанные в плащи Тарвос и Барок тоже спали. Не спал только Рикс. Лицо его покраснело, глаза блестели.

— Ты слышал, Айнвар? — встретил он меня вопросом. — Как ты думаешь, мне удалось убедить их? Они сказали, что я лучше разбираюсь в ситуации, чем Потомар. Я отыграл у него, по крайней мере, половину племени. Многие уверяли меня, что он опасный дурак, а я умен не по годам. Теперь он вряд ли посмеет меня изгнать. Наоборот, если я правильно понял, и его позиции в племени слабы, он будет меня всячески обхаживать.

Лицо его озарял свет очага, и сила окружала фигуру моего друга явственным ореолом. Не удивительно, что арверны готовы идти за ним. Он был молод, могуч и полон уверенности; они сходились к нему, как медведи на мед.

— Рикс, почему ты сказал, что германцы лучше римлян? — задал я мучивший меня вопрос.

Кажется, я застал его врасплох, но он собрался так быстро, что только изощренный взгляд друида уловил бы мгновенную растерянность.

— Да это просто разговоры, Айнвар, — с деланным пренебрежением ответил он. — Пустые разговоры.

— Ты ничего не говоришь просто так. Лучше объясни, что ты имел в виду.

— Поздно уже. Я устал. — Он зевнул, но я не поддался на обман.

— Ты никогда не устаешь, Рикс. Я тебя знаю. И ты всегда настороже, особенно теперь. Ты воспользовался моими мыслями... И я совсем не против. Но все-таки ты мне кое-что должен за это. Вот и давай, плати, говори, что ты имел в виду, когда упомянул германцев. — Я сел на скамейку и скрестил руки на груди, показывая ему, что готов ждать, сколько потребуется.

Наши глаза встретились. Я снова почувствовал давление его воли. Он стал еще сильнее, чем в прошлый раз, настолько сильнее, что у меня перехватило дыхание. Мое сопротивление слабело, еще немного и я сдался бы, позволяя Верцингеториксу делать, что он считает нужным. Очень трудно было противостоять его силе и обаянию...

«Но ты же друид!» — прикрикнул мой внутренний голос. И очень вовремя. На лбу у меня выступил пот. Разум сжался, как кулак, и выдвинулся навстречу давлению Рикса. Я даже наклонился на лавке, стараясь усилить ответное давление. И Рикс дрогнул! Он опустил глаза, и на краткий миг мне открылось зловещее знание: Рикс опасен! Как и римлянин Цезарь, Верцингеторикс был наделен духом исключительной твердости. Я понял, что он пожертвует чем и кем угодно ради достижения своих целей.

Он расслабился, и на губах мелькнула знакомая полуулыбка.

— Нет здесь никакой тайны, — ровным голосом сказал он. — Ханес мог бы рассказать тебе то же самое. Если бы ты догадался спросить. Арверны уже много лет привлекали германских наемников. В первую очередь для набегов на эдуев. Я бы никого из них на порог не пустил, и уж тем более не