их соплеменники охнули, оборачиваясь, а потом вздрогнули, когда заиграла музыка.
Кутень по моей команде молнией сорвался к нашей сети. Лишь бы получилось… Цербер влепился юркнул в топорище на всей скорости, по пути полоснув зубами по верёвке. Да, клыки цербера легко её срезали.
Я тут же вырвался, разрывая ослабленные путы.
— Бегите!!!
Шаман обернулся, поражённый, но не успел даже отпрыгнуть. Я саданул ему по носу топорищем, потом отнял посох и что есть дури ткнул им шаману в живот.
Сверкнула фиолетовая вспышка. Тот не успел схватиться за разбитый нос, как согнулся, сдавленно охнул и улетел, словно запущенный из катапульты. Сбив несколько соплеменников, он пробил дыру в хижине и исчез внутри.
Испуганно округлив глаза, я даже сделал два шага следом… Только бы не погиб!
Вконец охреневшие лешаки всё это время только и таращились, крутя головами. Потом все их взгляды скрестились на посохе в моей руке.
А что, если?..
— Поклонитесь! — заорал я, поднимая посох.
В ответ они ощетинились копьями. Ну да, не получилось.
— Вот же умные вестники тупости, — прошипел я, а потом, вызвав за мгновение ярость в крови, что есть мочи размахнулся и метнул шаманский посох.
Он пролетел над крышами через всю деревню и скрылся над лесом. Весь его полёт лешаки провожали взглядами, но меня уже и след простыл.
Идана и Дайю я догнал через несколько прыжков. Расщелину мне в душу, девчонка ещё и пыталась помогать проводнику!
— Ты чего его не бросила⁈ — прорычал я, хватая Идана и подал принцессе топорище, чтобы та за него схватилась.
Дайю лишь удивлённо посмотрела на меня, не понимая вопроса.
— А-а-а, проехали! — пропыхтел я.
— Не надо меня бросать, — испуганно пролепетал проводник и скрючился у меня под мышкой, будто пытался стать незаметнее и легче.
Перед тем, как ворваться в лес, я поднял глаза и выругался. Кажется, из-за горы выглянула луна… Ну, теперь точно закат уже был.
Они мне за всё ответят! Кто именно «они», я не знал, но эта мысль придала мне сил. Я понёсся ещё быстрее, и ветки, неожиданно появляющиеся в темноте, захлестали по глазам.
Тогда я перехватил скрюченного Идана за шкирку и выставил его вперед, чтобы тот… кхм… показывал дорогу.
— А! О! Хор-ло-ва па-даль! — проводник орал, как недорезанный, но за везение надо было платить.
— Где медоежи⁈ — заорал я.
Идан вытянул руку с пальцем.
— Там! — успел показать он, а через секунду ему прилетело особо толстой веткой, но я успел запомнить направление.
Взял я всё же правее, искренне надеясь, что у барда и Креоны хватит мозгов бежать в нашу сторону. Виол точно должен услышать нас.
За спиной раздался вой, и у меня побежали мурашки по коже. Ну точно, оборотни… В кого там превращаются и без того не особо симпатичные обитатели леса, я не знал и знать особо не хотел.
— Кутень! — рявкнул я, — Помоги чародейке с бардом, и веди их к нам!
Цербер мигом сорвался из топорища в лесную чащу и исчез в темноте. А я так и продолжил бежать, прокладывая дорогу проводником. Ну, на то он и проводник…
* * *
— Отпусти его, упырева моча! — Виол неожиданно вылетел из кустов, замахиваясь лютней, и я машинально приложил его Иданом.
Тот как раз стал очухиваться, но встретившись лоб в лоб с бардом, опять отключился.
— А, громада, это ты… — упав на задницу, бард схватился за голову, — Сразу бы сказал.
— Так вас мой цербер же привёл.
— Цербер⁈ Посылать в кромешной темноте за нами теневого щенка? — возмутился Виол.
— Но вы же нашли нас, — улыбнулся я, отмечая, что мою сумку бард не потерял.
При этих словах мне на плечо упал цербер, затявкав истошное «там-там-там», а потом из кустов следом выбежала бледная, как луна, Креона.
— О, Малуш, хморочий ты сын, вот ты где, — тяжело хрипя, выдавила она, — Там эти превратились… они там в этих… — она покачала головой и замахала руками, пытаясь показать, во что именно превратились лешаки.
Машинально я поднял голову, глядя на появляющиеся среди прорех в листве звёзды. Перед этим около пяти минут мы неслись по лесу в полной тишине, и эта тишина мне дико не нравилась. Я подозревал, что нас могли спасти две вещи, и одна из них мне ещё больше не нравилась.
Первое — часть лешаков понеслась за посохом шамана.
Второе — на превращение им понадобилось время. Это «второе», скорее всего, и помогло нам. Вот только теперь лешаки являют из себя тех существ, из-за которых лес вокруг девственно чистый от магии.
— Разбуди его! — я сунул Идана Креоне.
Та удивлённо посмотрела на проводника, у которого всё лицо было исполосовано царапинами, а одежда теперь представляла лохмотья.
— Что с ним? — спросила чародейка, прикладывая холодные ладони к лицу проводника.
— Дорогу показывал, — буркнул я, переглянувшись с принцессой, — И устал.
Идан очнулся через пару секунд, испуганно вздрогнул и зарыскал глазами вокруг.
— Где медоежи⁈ — сразу же спросил я.
— Громада, человек очнулся в лесной глуши, вокруг темень, и ты его спрашиваешь дорогу? — заворчал бард.
Но Идан, лишь разок мазнув глазами по звёздам сверху, снова ткнул пальцем в сторону. Я тут же послал туда Кутеня, и уже через секунду он показал мне склон холма, испещрённый огромный норами.
По моей задумке стая разъярённых медоежей должна была схлестнуться с племенем лешаков. А мы бы под шумок сбежали… Но, судя по тому, что все норы были запечатаны огромными валунами, у самих медоежей были совсем другие планы насчёт лешаков. Проще говоря, они закрылись на ночь, предпочитая отсидеться в безопасности.
Когда Кутень вернулся, над лесом снова раздался леденящий душу вой. И он сразу подстегнул меня в направлении гнезда медоежей.
— Быстрее, быстрее!
Добежав до первой же норы, заставленной валуном, я уже на ходу призвал столько Тьмы, сколько мог. Ярость чуть не разорвала мне мышцы, но я влепился в камень, который высотой был мне до макушки и, зарычав от усилия, стал его сдвигать.
Глыба поддалась, откатываясь, и уже через секунду мы оказались внутри. Не тратя ни секунды, я снова ухватился за камень, пытаясь его втянуть, назад…
Остальные пытались мне помогать, а бард забренчал на лютне:
— О, Маюн, ты вещий сын, дай нам много-много сил!
Не знаю, помогло ли это нам, или нет, но медоежа, зарычавшего в глубине пещеры, точно разбудило. Тот вылез в отсвет лунного света, злобно зарычав и вставая, хотя в пещере ему было сложно развернуться в полный рост.
Я, перехватив топорище, тоже зарычал:
— Что, по пилялям захотел⁈
Далёкий вой и зловещие звуки из зарослей заставили нас всех чуть ли не присесть, и даже медоёж испуганно пригнулся.
— Давай, грязь, помогай!!! — заорал я, снова плюхаясь в обнимку с глыбой. Медоёж явно что-то пораскинул своими медвежьими мозгами и тоже метнулся к глыбе, вонзив в неё полуметровые когти.
Остальные едва успели прижаться к стенам, чтобы не наткнуться на острые иглы медоежа. Всего секунда, и громадная глыба встала на место, погрузив пещеру в хрипящую тишину и кромешную темноту.
Да уж… От лешаков, кажется, спаслись…
Глава 36
Креона зажгла на ладони маленький голубой огонёк, и мы все прекрасно видели друг друга. Этот огонёк не обжигал, а наоборот, сильно морозил, я чуял его холодное дыхание.
Помнится, в том подземелье, через которое я подкрадывался ко Второму Жрецу, было даже пострашнее, чем в пещере с медоежом. Сражаться с трупами, да ещё потом и притворяться трупом несколько недель, чтобы Второй потерял бдительность — такое запоминается.
Медоёж, к моему удивлению, совсем не проявлял агрессии, а Дайю так вообще даже его разок погладила, несмотря на мои предупреждения. Смердящий свет, даже после той истории с вельможей девчонка не изменила своему характеру.
Что касается меня, то мой разговор со зверем у меня был короткий:
— Стой, где стоишь, — ворчал я, уткнув топорище ему в нос.
Сам я сидел, прислонившись к тому самому камню, который закрывал выход. Медоёж сначала заворчал от моей дерзости, потом сразу же притих, что-то услышав.
Бард так вообще сидел, бледный как ночь, судорожно обнимая свою потрёпанную лютню. Сейчас его тонкий слух оказался для него проклятием, и он слышал гораздо больше, чем мы.
Перехватив разок мой взгляд, он прошептал:
— Громада, видит Маюн, чтоб я ещё хоть раз
