глаза, то увидел, что камни слились в один.
Но меня сейчас это мало волновало. Мою душу разрывала боль, как будто Дмитрий Петрович и Мария Ивановна Корневы были моими настоящими отцом и матерью, а Александр и Светлана — моими родными братом и сестрой.
Не в силах сдержать рвущуюся из сердца боль, я лёг прямо тут, свернувшись калачиком и зарыдал.
Я не стеснялся своих слёз. В этот момент я оплакивал не только убитых родственников из этого мира, но и ушедших в боях товарищей — все двухсотые, которые были в моей жизни.
Здесь, в кабинете меня никто не видел, поэтому я не сдерживался, а дал волю своим чувствам. Пока не забылся тревожным сном.
А потом настало утро.
Я открыл глаза и увидел Умку. Он лежал рядом со мной, согревая меня своим телом.
А с другой стороны меня согревал Шилань.
Как они попали в кабинет, я понятия не имел. Но я был благодарен демоническим волкам за их тепло. От него стало легче.
Я сел и обнаружил, что сжимаю в руках камень, размером с куриное яйцо.
Он был красным, с чёрными прожилками. И от него веяло силой и смертельной опасностью.
Причём, после объединения артефакт стал намного сильнее — мне моих знаний и чувств было достаточно, чтобы понять это.
Я не знал, что конкретно делает артефакт, но чувствовал, что те, кто испробуют его на себе, долго не проживут. Осталось, что называется, провести полевые испытания. Вот только как это сделать? Походить по лесу и поискать тварей? Проверить артефакт на волколаках… Ну не на людях же?
Одно меня беспокоило: я опять сделал задание медведя как-то не по-человечески…
Глава 29
И всё-таки мне пришлось испытать мой новый артефакт на людях!
Я почувствовал, что кто-то пересёк защитное поле. Причём, я точно понял, где это произошло. После того, как моя ци стала красной, защитный купол приобрёл новые свойства — я стал чувствовать, не только то, что защитный барьер пересекли, но и в каком именно месте. Мало того — в какую сторону — внутрь или наружу двигались.
Вообще с этим барьером было странно. Назывался он защитным, но защищал только от тварей — твари не могли преодолеть его. А если пробовали, то сгорали на месте.
Люди же могли проходить спокойно. И не важно, с какими намерениями проходили люди — с добрыми или злыми, барьер не причинял им никакого вреда. Максимум, предупреждал меня о гостях.
Но вот теперь появилось новое свойство. И судя по точке входа, вероятность того, что теперешние гости пришли с добрыми намерениями, была очень мала. Тем более, что почувствовал я сигнал за завтраком, когда все, включая Кузьму, сидели за столом. Умка и Шилань находились тут же, в столовой. А барьер пересекли в районе тропинки.
Это были точно не звери, потому что звери не могут пройти барьер.
В том смысле, что твари не могут. А на обычных животных барьер не реагировал.
Поэтому, раз был сигнал, значит, точно люди. Причём, люди чужие! И явно с недобрыми намерениями. Потому что нормальные гости приезжают по дороге, а не крадутся через задворки.
Вообще меня поначалу интересовало, почему завод и деревня обнесены частоколом, а усадьба — нет. Я частенько задумывался об этом и никак не мог понять причины такого положения дел.
Но после истории с Фомой Сергеичем всё встало на свои места.
Во-первых, у Фомы Сергеича усадьба тоже не имела частокола, лишь защитное поле. А во-вторых, увидев в действии магию княгини Разумовской, я понял: ни один разбойник, в котором есть хоть капля разума, не сунется в барскую усадьбу. Потому что столкнуться ему придётся не с рогатиной или вилами… И даже не со стрелами!
Ему придётся столкнуться с хозяйской магией! А это будет пострашнее! Да и последствия, в случае если выживет, могут быть отвратительными. Превратят, например в жабу, и будет всю оставшуюся жизнь квакать.
Превратят, конечно, вряд ли, но яйца подпалить могут конкретно. Ну или отрезать, что тоже не радость. Причём, дистанционно.
Так что, был в этом особый шик и мода среди местного дворянства — не ограждать хозяйские усадьбы заборами, ограничиваться только защитными полями. Потому что у тварей инстинкта самосохранения или соображалки нет, они просто хотят убивать, остальное их не волнует. А люди… Люди как правило не лезли.
Однако, с теми, кто пересёк барьер сейчас, нужно было разобраться.
Заодно, возможно, и раскрыть тайну тропинки, на которую я наткнулся при пробежке.
Почувствовав сигнал, я отложил салфетку и поднялся.
— Прошу меня великодушно извинить, — сказал я домочадцам. — Я ненадолго отлучусь. Скоро вернусь, и мы продолжим беседу.
А беседовали мы о том, как важно выложить камнем дорогу от усадьбы до завода. А ещё лучше до города. Потому что хорошие дороги — это очень важно.Егор Каземирович спорил, говорил, что не готов столько денег закапывать в землю, на что я в очередной раз напоминал, что в распутицу мы становимся отрезанными от мира, а это не есть хорошо. А уж когда у нас будут автомобили, им и вовсе нужны хорошие дороги — это позволит увеличить скорость передвижения. К тому же, хорошая дорога — это элемент престижа!
И вот только спор набрал обороты, и мы перешли к серьёзным аргументам, как произошло проникновение за барьер.
Извинившись, я сразу же отправился к тропинке.
Умка и Шилань, естественно, пошли со мной. Как и Мо Сянь.
Я не стал останавливать их, хотя помощь мне была не нужна. Я просто мечтал о хорошей драке! Ну и испытать амулет хотел тоже. Поэтому демонические волки и китаец были кстати.
Мысль об испытании пришла мне в голову, как только я осознал, что это могут быть враги.
Но всё равно нужно было сначала убедиться. Вдруг это деревенские принесли дрова или провизию? Может же быть такое?
И я пока не отпускал волков, сказал, чтобы шли рядом. Потому что не хотел испугать, если «гости» с добром. Ну или спугнуть раньше времени, если «гости» пришли вредить. Хотел сначала убедиться.
Мы прошли к конюшне и спрятались. Устроили, так сказать, засаду.
Из-за выпавшего ночью снега, было хорошо видно — кто идёт, куда идёт.
Поэтому, когда мы увидели, что с десяток человек вооружены и движутся перебежками, сомнений за чем они пожаловали, не осталось.
Умка и Шилань хотели было рвануть на врага, но я придержал их.
