Жгучий темноволосый самец, с угольным невероятным взглядом и притягательной сексуальной энергетикой. Тот, от чьего присутствия расплавляются все органы, тот от которого ведет в направлении грехов, тот чьё имя теперь жжёт мое горло, стоит только произнести его. Воспоминая, бросают в дрожь, отдаваясь тягучим возбуждением в животе и ниже.
— Мы бы могли познакомиться поближе, — парень, не стесняясь сам подходит запредельно близко, тянется ко мне ладонью и приподнимает подбородок вверх, при этом облизывая губы и смотря на мои.
Не берет. Вот ничего не чувствую. Хочется убрать его руку и попросить уйти, только вот я ничего не предпринимаю. Ожидаю. Может, вспыхнет? Но искры нет. Фитилёк не загорается.
Всматриваюсь в парня пытаясь отыскать в нем хоть что-то, что зацепит. Он же воспринимает мое молчание, как полное согласие ко всему, припадает к моим губам в нежном, целомудренном поцелуе.
Его руки медленно обнимают и притягивают к телу, а язык тем временем начинает исследовать мой рот.
Приятно, немного щекотно. Но не возбуждающе настолько, чтобы сносило голову. Ничем не отличается от множества других, одинаково и монотонно. Не вкусно.
Но целую в ответ, целую так, как хотела бы сейчас другого, того кто забрался ко мне внутрь и пожирал изнутри, выжигал все органы, оставляя лишь пепел. Потому что скучаю, тоскую по Кайлу, хочу его до ломоты в костях.
Из горла наружу вырывается тихий всхлип, а по щеке, одинокой дорожкой стекает слезинка. Мечтаю о близости с одним, находясь в руках совершенно другого, незнакомца. Чужого и не приятного.
Отторжение мерзкими лапками проникает в душу, тошнота подступает к горлу и сейчас не его губы жгут плоть. Хочется вымыть рот хлоркой, кислотой, да чем угодно, только что бы стереть мерзкие прикосновения и ласки... не его.
— Руки. Убрал. От моей. Невесты. — Громким басом. Как кувалдой по голове, прошибает мозги.
И мой мир в момент рушится. Испытываю оглушающую радость и... адский ужас.
Глава 27.
— Сын, это не может повториться вновь! Не позволю! Возьми себе в руки черт бы тебя побрал! — орет нечеловеческим голосом Оливер, залетая в кабинет в моем доме.
— Не понимаю, о чем ты, — отрываю взгляд от компьютера, где занимался своими должностными обязанностями, перевожу его на разъярённого отца.
Другой бы от такого грозного прожигающего взгляда спасовал, поджался в уголке, дрожа и ожидая расправы.
Оливер Торрес мужик со стальной закалкой, такой, какой и должен быть управляющим в нашем деле. Расчётливый, умеющий держать всех в страхе, никто не смеет пойти против него.
Конечно, это не касается меня самого.
Раньше я смотрел на отца, как на божество, хотел быть, как он во всем, стремился подняться так же высоко, туда, где место только особым людям.
Но повзрослев, перестал смотреть ему в рот и занялся непосредственно своими делами, конечно затрагивая наш общий бизнес. Налаживал связи с другими странами, поставщиками, долго работал и шёл к этому, и предстояло ещё впахивать не один год, чтобы умножить доход хотя бы на одну десятую, но иду к этому.
Мы растём вверх с каждым днём, но это слишком мало, тяжело умножить доход, когда это дело идёт не одно поколение.
Кто-то может подумать, зачем нам столько много денег, но ответ прост.
Чем их больше, тем сильнее твоя власть и открываются новые двери, так было всегда у нас, так и будет дальше.
Нет, дальше только лучше.
Никогда не был беспечным мальчишкой, каким, к примеру, являлся Чарльз, у меня с подросткового возраста просто не было время на множество клубов и баб, как бы этого не хотелось.
Непозволительно.
Тратить деньги на шлюх — позор, если такое случалось, никто не должен был знать, особенно репортеры, ко мне всегда было приковано их внимание. Многие недоброжелатели, а они все же были, выжидали, когда упаду лицом в грязь, но они не получали такой роскоши.
Друзей никогда не имел, через многое пришлось пройти, когда учился в закрытой школе, а потом и университете. У меня их просто не могло быть, слишком опасно, фальшиво, каждый хочет проникнуть в твою семью и покопаться в ней, найди, какое-либо дерьмо, которое все же было. Поиметь с нас деньги.
Я старший сын, а значит первый наследник, после смерти отца фирма перейдёт непосредственно в мои руки. Все об этом знали с самого начала, и я в том числе.
Мне не давали поблажек, я должен быть примером для своих родных, быть главной опорой для Лейлы и Чарльза, конечно после отца.
Моя жена должна быть идеальной. Не моделька с огромными сиськами или же разгульная актриса.
Умная, галантная. Активистка, деятельница на благо города. Милая, скромная. Знал это.
Боялся женитьбы, тянул момент, находил отговорки, отец сильно давил. Ему нужны внуки, мои наследники, как можно быстрей. Но не мог. Не шло у меня, никто не цеплял, а «ткнув пальцем в небо» не стал брать женщину. Воротило от одной мысли о браке.
Вот так и протекали годы, один за другим, напряжение возрастало, и ближе к тридцати высказал отцу свое мнение по поводу, того, что не собирался жениться и внуков от меня не стоит ждать. Все решил для себя.
Даже надеялся на случай, что любая от меня случайно забеременеет и решит эту проблему, я просто забрал бы отпрыска к себе, все.
Но этого не происходило.
Радовался. Все же не хотелось связывать свою жизнь с непонятной женщиной или же отбирать мать у ребёнка. Попытки мои быстро закончились. Выдохнул с облегчением.
А потом одним знойным утром увидел её. И моя жизнь заиграла красками.
Яркими, свежими и чистыми. В сердце расцвела... влюбленность. Все изменилось в тот момент. Понял это — она.
Какая бы не была, плохая... а судя по той информации, девушка была далеко не зайкой, скорее ядовитой красивой змейкой.
Конечно, до отца тоже дошла информация, какое поведение у Робертины Пауэлл.
Злился по началу, но быстро сменил свою злость, на милость, когда понял, что это все серьезно и что это единственный шанс получить внука.
Одобрил.
Хотя я бы его и не спросил. Плевать мне было тогда, на чьё-либо мнение, оно было пылью у моих ног, и он это прекрасно понимал.
Только мы оба оказались в проигрыше.
— Я не пущу эту мразь в нашу семью! У неё был шанс, — пытается задушить взглядом, уничтожить мою волю. Бесполезно. Знает прекрасно. Поэтому и в бешенстве. — Кайл... послушай... она не могла измениться, такие не меняются.
— Какие такие, а, отец?
— Ты прекрасно знаешь, о чем я! Такая, — осекся, когда я все же встаю со своего места, обхожу стол и приближаюсь к нему вплотную, — содержанка. Она играет твоими чувствами, снова. Её семейка ещё тогда получила неописуемую сумму денег от тебя. И что произошло? Обман! Они и не собирались отдавать тебе дочь, или ты все же веришь в ту чушь, которую надумал в своей голове?! Думаешь, испугалась? — не пасует, сам наступает, думает взять вверх или вразумить.
