— Значит так, — то ли подтверждает его слова, то ли другое. — А теперь позволь хотя бы дочери Ястребова покинуть помещение, — требует. Вскоре кто-то из его людей вынес плачущую и готовую потерять сознание мою уже бывшую подругу. Андрей ловко и быстро завязывает рану на ноге, чтобы остановить кровотечение. — Теперь можно и начинать.
Я впиваюсь глазами в Андрея. Но неожиданно начинается хаос. Кто-то стреляет в людей Капитона, секундой спустя к ним присоединяется и Андрей. Все забывают обо мне, поэтому я делаю резкий выпад, чтобы сбежать, но резкая боль в животе заставляет меня закричать, а потом скорчиться. Хватаюсь за живот, ладони становятся липкими, поэтому опускаю голову вниз, замечаю кровь. Отчетливо чувствую, как у меня в трусиках становится горячо и мокро. Что-то стекает вниз по ногам, пока я с ужасом смотрю на свои ладони.
Когда мне было семнадцать, у меня были проблемы по женской части. Однажды проснувшись утром, обнаружила, что у меня начались месячные. Тогда они меня так напугали, горячая кровь текла по моим бедрам. Тогда я отшутилась, что будь я беременной, подумала бы, что у меня выкидыш. И сейчас, когда я думаю об этой шутке, меня обдает холодом.
Перед глазами появляются черные точки, картинки размытые. Подкосившиеся ноги больше не держат меня. Упав спиной на холодный пол, смотрю в одну точку. Для меня все происходит, как в замедленной съёмке. Собираюсь моргнуть, но вдруг меня окутывает темнота.
Рядом что-то пищит, и кажется, я слышу стук собственного сердца. С трудом открываю глаза, жмурюсь от яркого света. Рядом что-то издает противный звук, пищит еще громче, чем минуту назад. С трудом понимаю, где я. Рядом кто-то кричит, надо мной стоит какая-то девушка, судя по одежде, медсестра. Потом её заменяет какой-то мужик, который светит мне в глаза. Он что-то говорит, но мой разум походу еще спит.
— Вы видите нас? — до меня еле доходят его вопросы, а когда я понимаю, о чем у меня спрашивают, только моргаю несколько раз. Говорить или кивать головой я не могу. Мышцы ломает, я не чувствую свое тело. И вскоре снова засыпаю.
Когда проснулась второй раз, чувствовала себя более-менее хорошо. Положила ладонь на рану на животе, ощущаю под пальцами бинты. Как я оказалась здесь? Сколько я спала? И где Андрей?
Первые два дня я не замечаю, как бежит время. Все время сплю, просыпаюсь, когда медсестра собирается сделать укол или врач начинает утренний обход. На третий день чувствую себя более-менее хорошо, даже могу говорить. И жду. Жду, когда дверь в палату откроется и на пороге появится Андрей с букетом красных роз и попросит у меня прощения. Скажет, что был дураком и любит меня. И развода, конечно, никакого не будет. Но ничего из этого не происходит.
— Когда меня отпустят домой? — спросила у медсестры, когда она меняла систему.
— Пока неизвестно. У вас случился выкидыш, вас саму с трудом удалось спасти, у вас там матка повреждена, поэтому, увы, — она не замечает моё состояние. Я пытаюсь переварить её слова. — Пока никак, — разводит она руками.
— Что?
Я была беременна? У меня под сердцем жил ребенок Андрея? А я ведь даже не знала об этом. Даже не догадывалась! Слезы текут, правда камнем лежит на душе. Мой ребёнок! Мой малыш! Как же так?! За что?
У меня началась истерика. Медсестра не смогла справиться, позвала врача. Мне поставили успокоительное. Под действием лекарств, я заснула. Проснувшись ночью, на тумбочке рядом с кроватью нашла бумаги на развод. Наш брак официально аннулировали. Теперь мы с Андреем были чужими друг для друга. Он стал официально бывшим мужем.
Оплакивать свой брак я не стала. Кажется, мои слезы высохли. Я ничего не чувствовала. Только пустота в душе. Я была сломлена.
"Я буду любить только тебя всю свою жизнь, и я никогда тебя не прощу за то, как ты поступил со мной. Прощай, Андрей Поляков, прощай."
Конец
