Кровавое пятно на его груди стремительно разрастается. Сделав вдох, я расстегиваю пуговицы, отодвигаю в сторону полы сюртука и рубашки принца. А потом замираю, так ужасно то, что я вижу.
На бледной, как бумага, коже Алана — рваная рана со вспухшими краями. Во все стороны от неё расходятся чёрные реки сосудов. Они удлиняются прямо у меня на глазах. Неужели это и есть чёрная магия? Но что случилось? Почему сейчас всё настолько плохо? Разве Элиза не лечила принца?
Я пытаюсь как-то укрыть рану от дождя, хоть что-нибудь сделать! Мне хочется плакать от отчаяния и бессилия.
— Нет! Не закрывай глаза! — прошу я Алана. Бесполезно… Принц теряет сознание. Силы стремительно покидают его.
Сдираю с себя осколок кристалла и надеваю на Алана. Это не помогает. Ничто не помогает! Я начинаю кричать, звать на помощь. Нужно немедленно вернуться в замок! Позвать кого-нибудь!
«Что же ты наделала, Виктория...», — вдруг звучит в голове уже знакомый голос.
Я судорожно оглядываюсь. Взгляд цепляется за озеро впереди. Целое озеро перед нами — чёрное и гладкое как стекло, и даже ливень не создаёт на нём рябь.
В озере я вижу лицо.
Лицо Кристинии…
— Что ты сделала с Аланом?! — кричу я с ненавистью.
«Я? Не-ет», — грустно улыбается женщина в озере. Её лицо огромное, я вижу его до мельчайшей чёрточки. Голос звучит прямо в моей голове. Кристалл раскололся, и теперь ведьма снова может со мной говорить.
«Ты. Это ты сделала, милая моя. Я пыталась не дать тебе совершить глупость, но ты упряма».
— О чём ты? — меня трясёт.
«Я же говорила, что про книгу рассказывать нельзя…»
— Почему?!
«Да потому что книга создана сильнейшей чёрной магией! Своими действиями ты слишком сильно нарушила сюжет, поставила под угрозу жизнь автора истории. И книга попыталась от опасности избавиться».
— Но почему она навредила Алану!? Я же была виновата!
— Принцу не повезло. Его не успели долечить, и в крови оборотня остались частицы чёрной магии… Они разбередили рану, и теперь отравляют изнутри. А тебя защитил кулон. Отвёл удар, дал время… Иначе бы я не успела усмирить разбушевавшуюся магию».
— Ты мне помогла?!
«Конечно. Ведь я твоя мама», — качает головой Кристиния.
Я не знаю, можно ли ей верить. От страха у меня голова кругом. Неужели это я виновата? Неужели всё из-за меня?!
Алан стонет в моих руках, я обнимаю его — холодного, неподвижного. Сейчас мне плевать, что он не смог ради меня отпустить ненависть к Кристинии. Плевать, что считает злодейкой! Главное, чтобы жил. Чтобы дышал! Ходил по свету! Чтобы где-то был…
Дождь продолжает хлестать как ненормальный. Небо тёмно-сизое от грозовых туч. Глаза жгут слёзы.
«Принц считает, что ты заманила его в ловушку, — тихо говорит Кристиния. — Тебе грозит темница. Или даже казнь. Никто тебе не поверит… Метка может помочь, но ненадолго. Ведь ты и сама знаешь исход книги. Кстати, сюда спешит один из стражи замка. Что он подумает, когда увидит тебя?»
«Примет меня за убийцу», — понимаю я.
«Решайся», — говорит Кристиния. Мы обе знаем о чём она. Мать хочет, чтобы я пришла к ней… Вот только как?
«Подойди».
У меня дрожат руки, дрожит тело и душа. Мне холодно, страшно, я промокла. Проиграла…
Целую Алана в холодную щёку. Наш последний поцелуй. Шепчу: «Живи, будь счастлив, прошу». Оставляю принца лежать на поваленном дереве, а сама поднимаюсь на ноги. Но вдруг замечаю второю половинку красного камня и беру его. Всё. Теперь надо поторопиться! Кто знает, сколько у принца времени.
Подхожу к обрыву. Снизу, в нескольких десятках метров под ногами плещется чёрная, как смоль, вода.
— Вылечишь его? — говорю в воздух.
«Я же обещала выполнить желание. Это оно?» — раздаётся в голове голос. Кристиния в озере кукольно улыбается.
— Да. Сейчас. Я хочу видеть!
«Ты точно решила?»
— Да! Поторопись!
«И после этого ты придёшь ко мне?»
— Да! Но мы не будем трогать семью Алана! Никогда. И убивать никого не будем! Ты оставишь свою месть!
«Что за ужасы он тебе нарассказывал? Небось, валит на меня смерть своей матушки? Это не правда, Виктория. Я расскажу тебе как всё было, когда придёшь ко мне. Я вовсе не тот монстр, каким ты меня мнишь».
Я ей не верю. Ни капли. Но и выхода не вижу. Чувствую себя загнанной в угол.
Неожиданно слышу окрик:
— Эй!
И вижу, как из-за стены ливня к нам мчится волк. На ходу он оборачивается в человека. Ри… Ещё несколько минут и он будет здесь.
— Лечи! — кричу, поглядывая в сторону Ри.
«Мне нужна кровь», — говорит Кристиния.
Я сжимаю в пальцах осколок кристалла ведьмы. Он достаточно острый, чтобы порезать кожу. Задержав дыхание, резко провожу им по ладони. Кровь стекает по предплечью, но я не чувствую боли. Один лишь бесконечный страх. Страх не успеть.
— Давай!
Кристиния прикрывает глаза и начинает шевелить губами. Алые бусины застывают в воздухе, а потом летят к Алану, опускаются ему на грудь. Я вижу, как на глазах рана затягивается, а чёрные разводы исчезают. Помогает! Слава богу, помогает!
Принц вдруг делает судорожный вдох и начинает дышать ровнее. Бледность стремительно уходит с его лица. У меня отлегает от сердца.
Я не могу знать, излечилась ли рана полностью, но очень на то надеюсь. Подхожу к самому обрыву и смотрю вниз, на камни и воду. На улыбающуюся Кристинию. Потом последний раз оглядываюсь на Алана. И на Ри. Тот прямо на бегу обнажает меч. Ещё десяток секунд и он будет тут!
— Виктория! — кричит Ри. Нас разделяет несколько шагов. — Стой! — он протягивает ко мне руку.
«Прыгай!» — властно требует Кристиния.
Я делаю шаг в пустоту. И падаю.
Удар об воду болезненный, вода смыкается над головой. Меня крутит, как куклу. Я пытаюсь грести, но справиться не выходит. Воздуха не хватает, и вот я уже глотаю воду, давлюсь. Сознание уплывает… А потом я вдруг вижу Кристинию. И страх отступает.
Её платье и чёрные волосы красиво колышутся в мутной воде. Она протягивает мне руки…
«Мы снова вместе, моя девочка», — шепчет она. Я несмело протягиваю свои в ответ.
«Всё будет хорошо», — шепчет мать, обнимая. И мне становится так тепло… Как не было никогда в этой жизни.
ЭпилогКогда я снова открываю глаза, то обнаруживаю, что нахожусь в незнакомой комнате. Тёплой и светлой, разве что без окон. И всюду — зеркала. Большие, маленькие, круглые и вытянутые. Они висят на стенах, стоят в углах. В них отражаюсь я. Испуганная, бледная, но живая, и всё ещё очень красивая. Кажется, даже самая жуткая усталость не способна затуманить красоту Виктории.
