Пока армия готовилась к массовой стычке с толпами мятежников или к их отлову — это пока ещё не было ясно, Олег разгребал запущенные или нарочно запутанные — и это тоже пока было не ясно — финансовые и хозяйственные дела Вилских герцогства и провинции. Впрочем, после издания регентом указа и отправки одного экземпляра оного в Фестал, можно было говорить только о провинции — герцогство временно прекратило своё существование.
— Это, конечно, дичь полная, — регент раздражающе отодвинул от себя отработанные им с Фисом документы, — Бумажные мануфактуры Сфорца уже давно выпускают бумагу в больших объёмах и любого доступного качества. А здесь всё ещё большинство докладов на навощённых досках пишут. Прошлый век.
Пока Олег не нашёл помощников Фису, пришлось ему самому натаскивать коронного наместника во всех нюансах местной бюрократии, с которой сам он, с грехом пополам, кое-как разобрался — спасибо Клейну, верному адъютанту — хоть и бывшему, секретарю — почти Генеральному, и теперь министру — почти премьер-министру.
— Зачем лишние деньги тратить? — проявил расчётливую скупость наместник, относя стопку дощечек со стола к шкафу, — С ними проще. То, что нужно, переписал, то, что не нужно, стёр. И можно снова использовать по назначению. А бумагу исписанную куда девать?
Регент усмехнулся — он-то знал, куда можно девать использованную бумагу, но говорить этого не стал. В этом средневековом мире использование дорогой бумаги для того дела, про которое Олег подумал, было бы непозволительной роскошью. Здесь для этого использовали пучки куаты — местного пушистого и мягкого растения.
Ход своих мыслей Олега изумил — нашёл о чём думать. Отбросив в сторону всякую чушь, вернулся к делам, которыми они занимались весь вчерашний день и вот, сейчас ещё, и всю первую половину сегодняшнего.
— Исписанную бумагу можно использовать для растопки каминов и печей, — Олег огласил второй очевидный вариант, — Ладно. Со временем — не знаю, как в других царствах-государствах — а в Виноре всё делопроизводство будет вестись только на бумаге. У кого буду видеть навощённые дощечки, буду гнать взашей с должности. Ну заходи, — улыбнулся он просунувшей в приоткрытую дверь свою голову девушке, — Ты насчёт обеда, наверное? — проявил он свою догадливость.
— Да, — улыбнулась ниндзя, — Там дворцовый распорядитель спрашивает, где вы соизволите отобедать.
— Пусть в приёмной здесь в апартаментах накроют. На троих. Пригласи ещё на обед своего командира. Я знаю, капитан сейчас во дворце.
— Она караулы проверяет.
— Ну и зови, как освободится, — когда за девушкой закрылась дверь, Олег пояснил для Фиса, — Ты опять со мной сегодня обедаешь, — он вздохнул и показал на очередную стопку документов, — И похоже, что и ужинать здесь будешь. Не жалеешь, что ввязался во всё это? — Олег обвёл взглядом переделанные ими дела.
— Нет, что вы, господин. Мне очень интересно и… мне очень нравится.
— Власть что ли любишь? Или надеешься разбогатеть? Говори честно. Это самый лучший способ стать моим человеком. Я думаю, Лешик тебе приоткрыл, что это будет для тебя означать?
Фис задумался буквально на несколько мгновений.
— И власть люблю, господин. И разбогатеть надеюсь.
— Честный ответ, — невесело рассмеялся Олег.
Вот ведь люди — всё у них просто. А он? Ему что надо? Первое время Олегу было проще. Попав в этот мир в тело раба, понятно, он не захотел проживать свою вторую жизнь в столь жалком образе. А дальше? А дальше получается какой-то синдром велосипедиста — надо крутить педали и ехать вперёд, чтобы не упасть.
Нет, ещё года три-четыре назад у него проскакивали мысли послать всё подальше лесом и подобно императору Диоклетиану куда-нибудь забиться и выращивать капусту. Уж голодная смерть ему, с его-то способностями, не грозила по-любому. Но эти мысли он уже давно отбросил. Может потому, что он ещё не император, а может потому, что в этом мире он уже обзавёлся внушительным количеством людей, которые ему по-настоящему стали дороги. Просто бросить их, означало предать. А предательство Олег считал самым гнусным делом.
И надо было теперь — нравится это ему или не нравится — учитывать тот факт, что основательно встряхнув, если не весь мир Талареи, то уж точно весь этот южный регион Тарпеции, он вывел своих друзей и соратников, свою кровную сестру под яркий свет софитов. И оставь он их, а сам подайся, что называется, на вольные хлеба, их просто сожрут. Ну или задавят. Тут Олег не знал, как точнее выразить свою мысль.
Может — подумалось Олегу — конечно, он и зря плодит лишние сущности на ровном месте. Может, окажись на его месте кто-то другой из мира Земли, то тот нашёл бы другие, более умные и взвешенные решения, но Олег — такой, какой он есть. И его приключениям пока не видно конца.
— Господин, я что-то не то сказал? Вы разочарованы во мне? — вывел его из самокопания наместник.
— Нет, Фис, всё нормально. Твои желания понятны. И я. Я тебя благодарю за честный ответ, — Олег прислушался с помощью обострённого восприятия и услышал, что в приёмной стол ещё сервируют. Значит, время ещё есть, — Лешик мне говорил, что у тебя большая семья.
— Жена и шесть дочерей, — разулыбался Фис, — младшей два годика ещё, а старшей тринадцатый пошёл.
— Ну ты силён, — неподдельно восхитился Олег, — Но ты не переживай, будешь мне честно и достойно служить, без приданого твои девочки не останутся. Причём, я имею в виду богатое приданое. Да и с женихами, если будет надо, помогу.
Сходство этого мира с миром Земли времён Средневековья было ещё и в том, что в большинстве случаев вопрос брака здесь решался не самими влюблёнными и не кунаками влюблённого джигита, а родителями или сюзереном. Так что, обещание Олега не было пустым звуком, и Фис понял всё правильно.
За обедом Нирма изложила последние донесения от её ниндзей, приписанных к полкам.
— Многие смутьяны сдаются без сопротивления, — рассказывала она, — Это, правда, пока одиночки и небольшие отряды, но я, если честно, не ожидала, что ваши обещания так подействуют.
— Ну, тут не только мои обещания, — пояснил регент, — Тут ещё и угроза традиционной расправы, не столько для них самих, сколько для их семей, в случае, если они моих предложений не примут. По-сути, я им сделал предложение, от которого они не могут отказаться. В сложившихся обстоятельствах все уже понимают, что войну они проиграли. Им остаётся не проиграть жизни, свои и своих близких.
Ещё, от Нирмы Олег узнал и неприятные для себя вещи, касаемые жестокого обращения с пленными мятежниками. Впавшие в победный раж солдаты не особо церемонились.
Пришлось уже на следующий день объезжать полки и, что называется, накручивать хвост командирам.
Для военнопленных, их же силами, соорудили лагерь южнее Вила. В их охране Олег полагался больше не на солдат, а на известный в его прошлом мире принцип «раньше сядешь — раньше выйдешь» и на учёт и контроль — имена и места жительства пленных фиксировали десятники, чтобы, как объяснялось безо всякого лукавства, оградить их семьи от преследования, как со стороны короны, так и со стороны владетелей.
