Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 111
– Думаю, да.
– Когда жизнь даётся с таким трудом, творить смерть – безумие. Непростительная ошибка перед миром. А что мы наблюдаем? Культ ловкого убийцы. До нравственности даже дело не доходит – настолько всё складно. И где-то там за кадром грязная сторона дела – отвратительная, беспощадная, как запёкшийся сгусток чужих мозгов на асфальте… Чужих, заметь. Ненависть и месть в глазах мальчишек отражается как рыцарская доблесть. Культ силы, читай «вседозволенности и безнаказанности», в сочетании с никогда не удовлетворёнными амбициями превращает людей в скотов, даже свет не проникает в катакомбы, где по сырым щелям, оглохшие и ослепшие от ужаса, прячутся их собственные души. Промысел смерти не страшен сам по себе. Страшна агония душ, вставших на этот путь. Их жизнь – чёрная дыра. Даже если они решатся испустить в мир свет – тяжесть уплотнившейся тьмы не выпустит его. Никто не услышит их мольбы, никакая весточка не долетит от них до нашей Вселенной. Полная изоляция. В одиночестве может жить надежда, но Чёрная Дыра Духа – это Ад. Кто пожелает себе такой доли?!
– …
– Седьмое. «Не прелюбодействуй». Сложная для объяснений заповедь при всей видимой простоте. Начну с конца – «не кажись».
– Не понял.
– Поймёшь. Не кажись, не пре-любо-действуй – или буквально: не действуй ОКОЛО любви – действуй В Любви. У любви потому и нет определения, что это – состояние. Состояние проникновения, единения. А состояние не определяется – оно познаётся идущим, проживается. И все определения – лишь жалкие обрывки ментальной памяти о пережитом сердцем в духе. Интеллект не способен восстанавливать переживания подобного уровня. И плотская человеческая любовь – лишь слабое, но подобное отражение этого принципа. То есть истинное действие – только проходящее через сердце. Человек всякими хитрыми путями уходит с этой тропы, но желание, как данность, остаётся. Тогда он находит выход – замещает в себе принцип, оставляя только контур, форму, а с формами можно работать, только находясь снаружи. Вот и оказывается – любовь отдельно, а несчастный человек отдельно – вертит кувшин в руках, а напиться не может. Ведь жизнь без сердца – лишь похоть, в широком смысле, как потакание самому себе, без истинных действий и стремлений, то есть ничего, ноль. «Не прелюбодействуй» не значит: «не спи, с кем попало». Это значит: «будь собой». Потому что, чтобы быть собой, требуются дух, сердце и любовь. Восьмое. «Не кради»?..
– Что?
– Попробуй ты.
– А что здесь пробовать, не кради ничего…
– Что «ничего»?! Гипербола. Закон Духа – не твоим сердцем выращенное для тебя пользы иметь не будет, а может, и вред. Что толку в фотографиях чужого путешествия, когда твой собственный путь не пройден? «Не кради» – значит не подменяй истинное действие изображением, взятым в театре иллюзий. Без комментариев.
– …
– Девятое. «Не произноси ложного свидетельства на ближнего своего». А иначе: не бери в руки бразды судьбы, бразды правления Творца. В человеческой воле усмирять гордыню, но не в её власти вершить судьбы. Я уже не говорю о том, что любые построения в царстве лжи смертельно опасны для духа человека и в первую очередь для самого лжесвидетельствующего. Гибнет дух, знающий истину, и человек, свидетельствующий против неё, вознося гордыню или молясь золотому тельцу, остаётся незащищённым перед злом и гибнет сам.
– А на моём веку найдётся масса примеров обратного расположения – оклеветанные, честные люди гибли, а их палачи здравствуют и процветают поныне.
– Ты не понял. Гибель оклеветанного – смерть мученика, дух и сознание его укрепляются в мире, живы и творят. А жизнь палача-лжесвидетеля подобна тюрьме и смерти – выхода нет для духа и неизбежна гибель его. Посему лжесвидетель в первую голову – самоубийца, и нет прощения человеку, добровольно кидающему дар Божий – не жизнь земную, а дух мира, в клоаку смерти и разложения. А жертву свою лжесвидетель, сам того не ведая, возносит и укрепляет в мире. Десятое: «Не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего… ничего, что у ближнего твоего». Зависть – вечный спутник гордыни, мрачного и несуразного призрака, живущего в каждом сердце как напоминание об обратном направлении жизни… Для таких и сказано: «Не желай ничего более, это твоя данность, твоё испытание, отступишь – потеряешь свой путь. По силам твоим и по высочайшему плану дана тебе задача. А не потому, что Господь скаред или азартен в игре людскими судьбами». Бог есть всё знание и сила мира, и он справедлив уже лишь тем, что безупречен в этой полноте. И условие твоей задачи, читай «жизни», не взято наобум, а выверено в мельчайших частицах материи и в траекториях движения галактик. Нет более приемлемых условий для тебя, чем те, которые ты имеешь. А весь бред о справедливости нашёптывает мрачный призрак – порождение хаоса». Есть старый анекдот-притча на эту тему: «Жил-был один человек, долго уже прожил он, испытывал разные мытарства и всё день изо дня молил Бога избавить его от непомерного креста и ниспослать более лёгкую ношу. И так он извёл Творца своим упрямством и глупостью, что явился Бог перед ним и сказал: “Хорошо. Пойдём за мной”. И привёл его на небесный склад, а там полным-полно разных крестов, во все стороны света и края не видать. “Выбирай”, – сказал Господь. День ли, год ли провёл человек в поисках ноши по себе, никто не знает. Но однажды в пыльном глухом углу склада попался ему маленький медный крестик. Он так приглянулся человеку, что, взяв его в руки, он уже не хотел расставаться с ним. Пришёл он к Господу и сказал: “Дай мне его”. Долго смеялся Господь, а когда успокоился, человек спросил его, почему так смеялся он. “Да ведь это твой крест, непутёвая твоя голова”, – ответил ему Господь…»
На этом запись обрывалась… Потому что тогда в кабинет заведующего вошёл Потапов и позволил Евгению Ивановичу пройти к жене. Там, в палате интенсивной терапии, он и заснул счастливейшим из снов на соседней кровати, предварительно категорически-запрещённо покурив и даже дав Маше, едва отошедшей от наркоза, затянуться. Зильберман вовсе не был пьян. То есть совершенно. Спустя десять минут он вошёл в палату, погладил одурманенную Машу по лицу и, обратившись к спящему Женьке, сказал:
– Я знаю, мальчик, есть такие женщины, что наркоз не наркоз, а тебя режут по-живому. И такие мужчины. В общем есть, интерн, – хотя Иванов давно уже не был интерном, – такие люди, что умирают вместе и воскресают вместе. И у одного из них всегда найдётся стратегический запас мёртвой и живой воды для другого в должное время.
– Вот кретины, Пётр Александрович, да?! – отвлёк его довольный Потапов. – Сюда ещё Светка с Виталиком рвались с бутылкой. Одна Лось умница – вместо бухла принесла конкретные медикаменты, что будут списаны по обсервации. Я им говорю: «Не превращайте мне интенсивную в кабак. Завтра переведу на этаж, вот в блатной палате и гудите до полной и окончательной выписки».
– Серёжа, ну ты понял, да? Мы об этом нигде не пишем, хотя я, как никто другой, отдаю себе отчёт в том, что это – должностное преступление, и никогда не говорим Иванову.
– Обижаете, Пётр Александрович. О чём вы? Разве что-то было? Все полтора часа гемодинамика была стабильной.
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 111
