«Она ничего не знает», — отмахнулся он. Вот тут,пожалуй, я призадумалась всерьез. Если даже такой извращенный секс не отвратилего от… любовницы. Потом я решила, что его самолюбию льстит наличие двухлюбовниц. Я смирилась даже с этим. Стала принимать это как неизбежное зло,скрывать свои чувства, когда он говорил, что не может приехать ко мне.
«Ты занят?» — спрашивала я.
«Навещу Ларису», — отвечал он и смеялся.
А мне оставалось только смеяться вместе с ним, хотя всевнутри сжималось от злости и ревности.
— Не надо, мама, — попросила Лара, — не трависебя. Ты же должна сама понять, что это был за человек.
— Я понимала, прекрасно понимала, — Айша Каримовнапокачала головой, — но ничего не могла с собой поделать. Привязанность кнему, а точнее, какая-то слепая животная страсть, заставляла меня прощать ипринимать этого человека. Мне даже нравилась его безнравственность, егонаглость, его развращенность. Однажды я не выдержала и спросила его, кто жетакая эта Лариса, с которой он так долго не может расстаться. Он посмотрел наменя, усмехнулся и лениво произнес: «А ты ее знаешь. Это твоя дочь, Лара».
Это был очень подлый удар, который просто смял меня. А онстоял, смотрел, усмехался: «Зачем ты спросила? Иногда гораздо лучше ничего незнать».
«Убирайся! — закричала я ему. — Убирайся и никогдабольше не приходи!»
«Я приду, когда ты успокоишься», — сказал он и ушел.
Несколько дней я не могла прийти в себя. Мне казалось, чтоменя подло обманули. Я ненавидела его, ненавидела тебя. Но потом я все жеуспокоилась. Подобные ситуации ведь встречаются. Мужчина встречается с двумяженщинами. Одна мать, другая дочь. Сюжет совсем не новый. В Америке не одинфильм поставили на эту тему. Так что же необыкновенного я для себя открыла?Виталий со мной был дольше и бросать не собирался. Да, я смогла успокоить себя.Но потом все снова рухнуло.
Айша Каримовна замолчала и задумалась.
— Вспомните поподробнее, — сказал подошедшийКрон, — это очень важно. Что вы знали о его намерении уехать из страны?
Лара вздрогнула. Ей было не по себе, когда мать кричала нанее в присутствии посторонних, когда она вываляла ее в грязи, когда выставилагрязное белье на обозрение. Своих отношений с Виталием она не стыдилась и нескрывала, обвиняя в его смерти Лару. Максим был готов поддерживать и защищатьЛару, ему весьма неприятны нападки Айши Каримовны. Но он оказался деликатнымчеловеком, беседовал в углу с рыжеватым веснушчатым парнем и не обращалвнимания на разговор. А вот Крон слушал все эти выкрики и оставалсябесстрастным. Вот и сейчас, когда Айша Каримовна немного успокоилась, незаметноподошел и включился в разговор. Подождать хотя бы немного ему и в голову непришло. «Как был ментом, так и остался», — кольнула Лару неприятная мысль.
— Это случилось совершенно неожиданно, где-то за парумесяцев до его смерти. Он пришел ко мне вечером очень возбужденный. Пожалуй, яникогда не видела его таким! Еще подумала, что пьяный или под кайфом. Но он былименно сильно возбужден. Его просто распирало от какой-то невероятной новости.Я знала, что не стоит Виталия ни о чем расспрашивать, все равно не выдержит исам скажет. Он не выдержал. Усадил меня с собой рядом и сказал, что у него естьсногсшибательная новость. Теперь его жизнь резко изменится, без всяких на тоусилий с его стороны. Я заявила, что не понимаю, о чем речь. Тогда он достал изкармана маленькую вещицу и держал на ладони, чтобы я могла ее рассмотреть.
— Что это? — спросила я.
— Богиня Лакшми, — как всегда небрежно ответилон, — нравится?
— Это мне? — поинтересовалась я.
— Нет, моя милая, — он рассмеялся, — это мне!Эта вещь прислана для меня и является сейчас самой ценной из того, что у меняесть.
— Не понимаю, — призналась я, — в чем дело?
— Все объясню, крошка, — ответил он, — асейчас принеси мне выпить.
Мне хотелось послать его к черту вместе с его дурацкойпуговицей, но он так улыбался и так выразительно на меня смотрел, что ясдалась, впрочем, как и всегда.
— Пуговица? — недоуменно спросила Лара. — Аменя спрашивали про какую-то таблетку.
— Пуговица, таблетка, какая разница, на самом деле этобыла миниатюра, — отмахнулась Айша Каримовна.
— Как она выглядела? — спросил Крон.
— Небольшая, — ответила мать Лары, — Размеромс пуговицу на пальто, такого желтоватого оттенка, толщиной, наверное, всантиметр.
— Оправлена в золото? — подсказала Лара.
— Да, — Айша Каримовна кивнула, — красиваявещица. А на самой миниатюре вырезана женщина, которая танцует. Очень искуснаярезьба, женщина кажется просто живой. Но Виталий посмеялся тогда, сказал, что ятемная, несмотря на всю мою образованность, потому что это не просто женщина, абогиня Лакшми. Как будто я обязана знать всех индийских богинь.
— Индийских, — повторила Лара. — Но откуда унего эта миниатюра?
— Уверен, что сам бы он об этом не догадался, в смыслеоб имени богини, — вмешался Крон. — Скорее всего, его кто-то на этотсчет просветил. Но надеюсь, что он рассказал вам, откуда взялась у него этавещь. И еще, если вам не будет трудно, не могли бы вы сделать ее набросок, хотябы приблизительный.
— Не… могла бы, — между бровями Айши Каримовнызалегла складка, — а ведь я даже могу вам ее показать.
— Лакшми? — воскликнула Лара. — Значит, онавсе-таки у тебя?
— Нет, конечно, — Айша Каримовна досадливо поморщилась, —самой миниатюры у меня нет, но дома имеются ее фотографии. Виталий любилфотографировать меня.
«И меня тоже», — пронеслось у Лары в голове, но онасдержалась.
— Нам бы очень хотелось, — сказал Крон, —чтобы вы показали эти фотографии. Поверьте, это очень важно.
— Не уговаривайте меня, — Айша Каримовна усталомахнула рукой, — я и сама понимаю это не хуже вас. Надо ехать домой, тамможете увидеть эти фотографии.
— Разумеется, — Крон кивнул, — мы отвеземвас.
Айша Каримовна встала и направилась к выходу. Она толькоокинула взглядом разгромленное помещение мастерской, но на бесстрастном лиценичего не отразилось. Айша Каримовна была сильной женщиной и умела держать себяв руках. До самого дома она не произнесла ни слова.
— Что это значит? — спросил Геннадий Семенович,глядя на пеструю компанию.
— Потом объясню, — небрежно бросила егожена, — а сейчас мне нужно привести себя в порядок.
— Конечно, конечно, — кивнул Крон.
— А ты что скажешь? — отец повернулся к Ларе.
— Случилась жуткая история, — ответила она, —мама все тебе объяснит. На нас напали, а в мастерской устроили погром.
