Но, наблюдая, как Соня адресует Тоби свой скучный отчет о компании художников Монмартра, время от времени протягивает руку, чтобы смахнуть невидимую пылинку с его штанины, Марго погрузилась во мрак саморазрушения. В конце концов Соня схватила Тоби за руку и затрясла ею.
— Пообещай, что навестишь меня в Париже, Тобес, пожалуйста!
Гайя старалась привлечь внимание Тоби к выражению лица Марго. Он уже выпил подряд четыре джина с тоником и теперь наклонялся к Соне все ближе и ближе, соглашаясь поехать в Париж. А потом, добавляя к неведению обиду, отпускал шутки насчет прошлого, в котором не было Марго.
В конце концов Гайя прорвала оболочку, сковавшую ясность ума Тоби, и пробудила в нем совесть. Он взглянул на Марго и отнял свою руку у Сони.
— Ты в порядке, милая? — мягко спросил он.
Марго с отвращением отвела взгляд. Тут из детской раздался вопль.
— Я позабочусь о нем, — сказала Марго и вышла из комнаты.
Тоби не был настолько пьян, чтобы оставаться в неведении насчет настроения жены. Он повернулся к Соне и подчеркнуто внимательно проверил свои наручные часы, поднеся их к самому носу.
— Эй, Сон, было отлично с тобой повидаться, но становится уже поздновато…
Соня посмотрела на Тоби, прежде чем осушить бокал. Потом подалась вперед, не сводя с него взгляда — глаза в глаза.
— Ты рассказал Марго о нашей беседе за обедом?
Марго, стоя в коридоре, услышала, как ее имя упомянули приглушенным тоном. Она застыла у двери, обратившись в слух.
Соня медленно спустила длинные ноги с дивана и придвинулась ближе к Тоби.
— Нет, — ответил он. — А что?
— Ты как-никак женатый мужчина, — пожала плечами Соня и улыбнулась, — не мне говорить тебе, что делать. Просто… — Она взглянула на дверь.
— Что?
— Я гадаю, чья это идея — пригласить меня на обед. — Ее улыбка стала шире. — Твоя или ее?
Я помнила эту фразу так, как будто она была вмонтирована в мой мозг. Марго, слушая под дверью, позволила заключавшимся в этих словах вопросам выгравироваться на ее подозрениях.
Тоби заморгал на Соню, не вполне уверенный, к чему та ведет.
— Моя, думаю.
— А какие еще у тебя есть идеи, — кивнула Соня, — можно спросить?
Я наблюдала, как ее рука скользнула на ногу Тоби и остановилась как раз под пахом. Соня захихикала. Тоби положил ладонь на ее руку и сжал.
— Сон, — сказал он, — что ты делаешь?
Марго у порога слышала флиртующие нотки в голосе Сони. Она взялась за ручку двери.
— А что, по-твоему, я делаю, Тоби? — Соня откинулась назад. — Разве это не то, чего ты хочешь?
Я дышала так тяжело, что чувствовала, как теряю сознание.
— Наблюдай, наблюдай, — стоя рядом со мной, сказала Гайя. А я ей ответила, что не могу.
Марго в дверном проеме чувствовала то же самое.
Часть ее хотела ворваться в комнату, а часть — убежать.
Итак, я наблюдала. Тоби, всегда такой быстрый на слова, что-то бессвязно бормотал.
— Это было «да»? — Соня отвечала за него.
Она потянула его руку к своему бедру. Тоби убрал руку.
— Сон, не будь такой, — внезапно протрезвел он.
Тоби выпрямился, качая головой. Гайя посмотрела на меня, очень серьезно.
«Он не спал с ней? — подумала я. — Не спал?»
Соня небрежно растянулась, прислонившись к спинке дивана, скрестив длинные ноги и играя складками платья.
— Просто скажи мне одну вещь, — очень серьезно произнесла она.
Тоби посмотрел на нее.
— В тот раз, когда ты сказал, что любишь меня, ты не шутил?
Я увидела, как Марго в коридоре поднесла ладонь ко рту. Я внимательно наблюдала.
— Это было столько лет назад, — глядя на свои ноги, пробормотал Тоби.
— Ты не шутил? — Соня говорила настойчиво, даже отчаянно.
Эзикиел вышел из угла и положил руку на ее плечо. В вопросе Сони была беззащитность, боль, коренившиеся очень глубоко, не в Тоби, глубже.
— Нет, — снова посмотрев на нее, пробормотал он.
Соня метнулась вперед, обхватила Тоби правой ногой, оседлав его, потом наклонилась, чтобы поцеловать.
И — да, в тот самый момент в комнату вошла Марго.
В тот момент весь ад сорвался с цепи.
В тот момент кончился мой брак.
На следующее утро Марго заставила Тоби собрать вещи. Ее чувства воздвигли крепость, неприступную для моей мольбы, для извинений Тоби. Поэтому он взял смену одежды и временно устроился в доме друга. Спустя месяц, когда его друг перебрался в северную часть штата, Тоби переписал на себя его арендный договор.
Марго словно оцепенела. Я была сокрушена.
Спустя шесть месяцев Марго начала судебный процесс по официальному разводу. В то утро, когда Тоби получил бракоразводное письмо, он сорвал зеркало со стены и разбил об пол — симптом расстройства. В каждом осколке появилось мое лицо, всего на мгновение, прежде чем расплыться в забвении за его слезами.
Мое глубокое горе из-за их расставания вскоре превратилось во всеобъемлющее отчаяние, когда я поразмыслила над тем, что припомнила о своем существовании сразу после того, как умерла. Обстоятельства моей смерти все еще оставались невыясненными: только что я была жива, а в следующий миг смотрела на свое мертвое тело и еще через мгновение уже болтала с Нан в загробном мире. Но все, что было перед этим в моей памяти, оставалось ясным, как ледниковая вода: Тео отправили в тюрьму. Пожизненно. И что-то в моей душе начало поворачивать обвиняющий палец в моем направлении.
Вскоре после этого появился Грогор. Он решил обосноваться в спальне Тео. Я подумала, что это скрытая угроза, которая и заставила Тео раскричаться во сне. Это отвлекло Марго настолько, что у него хватило времени побеседовать со мной.
Не знаю почему и не хочу знать, но Грогор больше не был грязнолицым, горящим монстром, каким предстал во время нашей первой встречи. Он выглядел с головы до ног человеком. Высокий, с квадратной челюстью, с чернильно-черными волосами, зализанными над ушами, — мужчина такого типа, который некогда меня привлекал. У него даже была трехдневная щетина и обломанный передний зуб. В общем, весь из себя человек, и это застало меня врасплох.
— Я пришел с миром, — поднимая руки и улыбаясь, произнес он.
— Убирайся, Грогор, — занося пригоршню света, ответила я.
Я не забыла наше последнее танго.
— Пожалуйста, не надо, — сказал он, складывая ладони в знак покаяния. — Я пришел извиниться. Искренне.
Я швырнула в Грогора луч, сильный, как удар машины, и швырнула его через всю комнату. Он упал у комода и стал кашлять, стоя на четвереньках.
