Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
— Ничего и никогда? — не поверил я, решив, что гном пошутил.
— Именно, — абсолютно серьезно ответил глава рода Чернобородых. — Отец дал этому мелкому народцу великий дар, но они не сумели им воспользоваться. Что толку в колодце, если ты не знаешь, как черпать из него воду? Словно злая насмешка.
— Поясни, — не на шутку заинтересовался я. В моей голове забрезжила смутная мысль, пока еще не оформившаяся до конца.
— Пояснить? Хм… — на мгновение задумался гном. — Это просто. Достаточно всего один раз объяснить Горкхи весь процесс превращения руды в великолепные клинки, и он запомнит все до последнего слова. Запомнит на всю свою жизнь, а если перескажет своим потомкам — будут помнить и они. Но, обладая этим знанием, выковать клинки они не сумеют, даже если ты дашь им все необходимое: печь для плавки, всю кузню целиком вместе с инструментами и прочие мелочи. Не смогут, и все. То ли руки не из того места растут, то ли голова скудоумная мешает. Как жили они в течение тысячелетий, так и живут. Те же ножи до сих пор из кости точат и в шкуры невыделанные одеваются!
— И так было всегда?
— Всегда так было! — твердо ответил Койн. — И всегда так будет.
— Тут ты ошибаешься, Койн, — тихо ответил я, смотря на любопытно посверкивающего глазами Горкхи. — Гоблины научились пользоваться своим умом больше двух столетий назад. Да еще как! Вот только платой за приобретенный разум послужило их здоровье. А добродушный нрав сменился на бешеную злобу. И зовутся они больше не гоблинами… а шурдами. Так вот что им подарил Тарис… или это явилось побочным результатом какого-то в целом неудавшегося эксперимента? Сейчас уже не поймешь, слишком много воды утекло с тех пор… Ладно! Время идет, а мы все о минувшем, да о минувшем, словно нам больше заняться нечем. Для начала я хочу знать, каким образом Горкхи, который, оказывается, вовсе не шурд, из злобного врага превратился в вашего закадычного дружка, не стесняющегося приворовывать. Затем мы отправим нашего ничего не забывающего Горкхи спать и поговорим уже о серьезных вещах. Итак, кто начнет?
— Мы когда прибыли, Горкхи уже без привязи был, — поспешно открестился Рикар.
Койн вздохнул, запустил пальцы под шапку, поскреб макушку и лишь тогда начал говорить.
Через четверть часа я понял, что столь быстрая метаморфоза из врага в друга произошла благодаря добросердечности наших детей и женщин. Но больше всех виновата Нилиена.
Когда закончилась последняя осада, после которой мы столь многое узнали от умирающего Квинтеса, события закрутились так быстро, что о плененном гоблине все попросту забыли. Ему наспех остановили кровь, наложили повязку и посадили на привязь в самом темном углу пещеры, поблизости от кладовки Тезки.
Вскоре Рикар отправился на восток к Пограничной Стене, я, прихватив с собой небольшую компанию, двинулся куда глаза глядят, а в итоге оказался далеко на северо-западе, у погребенных в соленой морской воде руин Инкертиала. Все это время Горкхи оказался предоставлен самому себе и тихонько сидел в темной скальной нише, изредка сверкая из темноты глазищами и бормоча под нос что-то неразборчивое. Мужчины давно бы уже избавились от лишнего рта, но, помня о моем приказе оставить пленнику жизнь, все же не решились. А заодно и детям наказали гоблина не обижать и лишний раз не тревожить.
Как оказалось, это была первая ошибка из череды последующих. На дворе — суровая зима, теплой одежды в обрез, и мелкая ребятня оказалась заперта в скучной пещере, в которой они успели изучить каждый закоулок. Тут они и вспомнили о гоблине. Тогда же стало известно имя искалеченного и запуганного пленника — Горкхи. На самом деле его звали иначе, но настоящее имя оказалось настолько труднопроизносимым, что его переиначили в более простое и короткое. Обрадованный общению гоблин не возражал. Он и раньше неплохо лопотал на общем языке, а спустя пару дней, проведенных в шумной компании, заговорил абсолютно чисто. В том числе и на гномьем языке.
Горкхи знал уйму загадок, сказок и всяческих историй. Вскоре детей было от него не оттащить — большую часть дня они проводили рядом с нишей гоблина, уходя лишь поздним вечером и вновь торопясь туда утром.
Когда занятые ежедневной работой мужчины наконец обратили свое внимание на происходящее, дело зашло уже слишком далеко. Нагрянувшим с проверкой в нишу к Горкхи людям и гномам сначала пришлось пробираться через плотные ряды сидящих на одеялах детей, а затем их глазам предстала изумительная картина. В невеликой скальной нише было чисто, появилась деревянная лежанка, застланная парой шкур, в углу притулились горшок с чистой водой и миска каши с общего стола. У лежанки стоял табурет, на котором стояло несколько жировых светильников, освещающих жилище гоблина. Все это принесли дети, пожалевшие своего нового друга, дрожащего от холода и прозябающего в грязи и нечистотах.
Вознегодовавшие взрослые решили принять срочные меры и собрались было переселить Горкхи из пещеры в конюшню, благо его рана затянулась. Из этой затеи ничего не вышло. Дети от мала до велика подняли дикий рев. Если верить словам Койна, тряслась вся пещера, и они уже начали бояться, что каменные своды не выдержат и обрушатся им на голову. Обиженный рев оказался хитрым политическим ходом. На дикий шум нагрянули встревоженные криками своих ненаглядных чад женщины во главе с вооруженной черпаком Нилиеной. И это решило дело. Старшая кухарка быстро разобралась в происходящем, уняла ревущих детей, черпаком разогнала мужиков кого куда и успокоила сжавшегося в дрожащий комок перепуганного гоблина — причем сделала это крайне быстро.
С того дня Горкхи оказался под крылом Нилиены. Сначала она добилась послабления тюремного режима, и одноногого гоблина перевели из холодной ниши на теплую кухню, приковав рядом с печью. Затем Горкхи обзавелся сшитой руками женщин одеждой, а его грязные и кишащие вшами шкуры отправились в огонь. Еще через несколько дней гоблина развязали и предоставили ему полную свободу передвижения в пределах поселения. Пленник выказанное доверие оправдал полностью. К ведущей на стену лестнице не приближался, к оружию не прикасался, куда не надо, нос не совал и даже старался помогать в повседневной работе по хозяйству. Правда, посуду мыл из рук вон плохо: если не разбивал по неуклюжести, то вместо мытья в воде предпочитал вылизывать миски до блеска языком.
С возвращением Рикара гоблин вновь попал в опалу, но ненадолго. Безобидность Горкхи смогла подкупить и искалечившего его мрачного здоровяка. Через неделю Рикар распорядился вернуть горемыке свободу и собственноручно выстругал из подходящего полена деревянную ногу, да еще и подарил ему теплый шарф, которым гоблин чрезвычайно гордился и не снимал, даже когда ложился в постель. Правда, сначала он этот шарф украл, но это уже дело другое.
А воровал гоблин постоянно. По мелочи и только то, что ему очень нравилось. Красиво блестящие пуговицы, поскрипывающие сапоги, большая деревянная ложка или еще что подобное. Украденную добычу распихивал по углам и трещинам, но если требовали вернуть, то с горестными вздохами он безошибочно плелся к нужному тайнику и едва ли не со слезами на глазах возвращал украденное хозяину… чтобы через день снова уволочь. Ничего не брал он только у детей. Даже не прикасался к скудным игрушкам, но с удовольствием играл вместе с малышней в их детские игры.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
