— Надо погрузить этих шельмецов в фургоны и отвезти в город, пока они не стали похожи на грязных оборванцев, — сказал Тайлер, когда рил распался, превратившись в обыкновенную кучу малу, и обернулся к Питеру. — Ты поедешь туда на этом жеребце или побережешь силы для скачек?
Питер ответил без колебаний:
— Я бы хотел ехать на нем. В городе он наверняка произведет фурор в толпе любопытных, и ставки могут повыситься.
Тайлер усмехнулся:
— А я и не знал, что ты такой отчаянный игрок. Что ж, идея отличная. Ставки уже пятнадцать к одному. Думаешь, нам удастся довести их до двадцати?
Они пошли к загону, обсуждая свои планы, и Дженис закусила губу, чтобы не закричать от возмущения.
Сзади подошла Эви и обняла ее:
— Привыкай, Дженис! Ведь тебе не понравился бы мужчина, который все делал бы только так, как ты хочешь, правда? Тогда это и вовсе был бы не мужчина. Уступать другому — самое трудное в семейной жизни, пока не привыкнешь к этому. Наверное, поэтому Бог дал нам постель. Случается, это единственное, что объединяет мужа и жену на первых порах. Бывали моменты, когда мне хотелось просто задушить Тайлера, который не желал меня слушать. Теперь я не спорю с ним по мелочам, заставляя его уступать мне, лишь когда речь идет о действительно важных вещах, таких, например, как не называть дочку Фэнни-Мэй в честь его любимой тетушки.
Дженис, слушая эту необычную оценку супружеской жизни, не могла сдержать улыбки. Эви была старше ее на десять лет и замужем с двадцати. Наверное, к ее опыту стоило прислушаться. Но Эви всегда вела беззаботное существование, благополучно перелетев из любящего родительского гнезда в сильные руки Тайлера. У Дженис было такое чувство, что ее жизненный опыт несравнимо богаче. И все же этот опыт не мог подсказать, как надо вести себя с мужем.
В шумном веселом фургоне они доехали до Натчеза, где уже начала собираться толпа. Дженис изо всех сил старалась скрыть свои страхи. Она знала множество способов, как облегчить свою тяжелую долю, но вот чего она никогда не умела, так это бороться с судьбой. Если Питер выиграет эти скачки, им придется проститься, а если проиграет, они сядут по уши в долги. Ни один из этих вариантов ее не устраивал.
Они стояли на тротуаре и смотрели на мэра и его жену, которые ехали в роскошном экипаже, украшенном по случаю праздника. Колонны солдат-конфедератов в вылинявшей от времени форме пешим и конным строем маршировали по улицам, демонстрируя свои медали. Городской оркестр исполнял торжественный марш. Дети были тут как тут. Они играли свою мелодию, когда Мануэль смотрел на них, но стоило ему отвлечься, как они начинали хихикать и пересмеиваться. День был чудесный, парад — замечательный, и собравшаяся публика веселилась от души.
Дженис постаралась забыть свои страхи, глядя на любимую Бетси. Девочка не могла принимать участие в соревновании по прыжкам в мешке, но чуть не выиграла яичный конкурс, споткнувшись лишь в последний момент и забрызгав победителя яйцом. Проигрыш, похоже, ничуть ее не расстроил. Она радовалась уже оттого, что смогла играть вместе со всеми. «Может быть, наконец дочка переросла свою болезнь?» — с надеждой подумала Дженис.
Подходило время лошадиных бегов. Питер обнял Дженис, крепко поцеловал ее на счастье и побежал к участникам забега. Она молча смотрела мужу вслед, сжав кулаки, хотя сердце ее надрывалось от крика.
— Неважный жеребец у вашего мужа, правда?
Дженис удивленно подняла глаза и увидела высокого незнакомца, прислонившегося к ореховому дереву. Его запущенная седеющая бородка, похоже, не подстригалась неделями, а протертый кожаный жилет был еще более потрепанным, чем у Джэсона Хардинга. И все же он производил впечатление относительно безобидного старика до тех пор, пока Дженис не увидела револьверы, висевшие у него на бедрах.
Все мужчины, кроме этого, толпились вокруг загона или возле беговой дорожки. Кармен, Эви и Джасмин во все глаза следили за детьми, чтобы те не попали под копыта лошадей или под ноги мужчин. Никто больше не слышал вопроса старика. Надо было просто уйти, не удостоив его вниманием, но Дженис не могла этого сделать. В настойчивом взгляде незнакомца угадывалась какая-то сила.
— Я плохо разбираюсь в лошадях, — осторожно ответила она, направившись поближе к остальным женщинам.
— Думаете, он сможет удержать эту бестию на беговой дорожке? — спросил старик, не обращая внимания на то, что расстояние между ними увеличилось.
Дженис решила, что он пытается выяснить, на какую лошадь поставить. Она плохо разбиралась в системе ставок, но не могла обмануть этого человека. Кивнув, она сказала:
— Питер может на нем ездить, я сама видела.
Старик, усмехнувшись, пошарил в кармане в поисках сигары.
— О, я тоже видел, как он въезжал в город. Веселенькое зрелище для ротозеев! Жеребец у него танцевал на задних ногах, как цирковой медведь. Ставки двадцать к одному, что ваш муж проиграет, и пять к одному, что он погибнет на беговой дорожке. Конечно, я не хочу, чтобы парень свернул себе шею. Но раз вы говорите, что он знает этого коня, что ж, полагаюсь на ваше слово.
Погибнет? О таком варианте она даже не подумала! Дикий страх сковал Дженис, она тревожно посмотрела в загон, ища глазами мужа и его страшного зверя. Неужели Питер настолько глуп, чтобы рисковать жизнью? Да нет, не может быть! Тайлер не разрешил бы ему сесть на коня, если бы это было так опасно.
Она ничего не видела, кроме расплывчатых пятен скачущих по кругу лошадей и всадников, окутанных клубами пыли. Дженис обернулась к дереву, но старика там уже не было.
Его странное появление и такое же странное исчезновение еще больше встревожили Дженис. Она убедилась, что Бетси благополучно сидит в экипаже, подпрыгивая вместе с Мелиссой на сиденье, чтобы получше рассмотреть беговую дорожку, и заставила себя подойти ближе к ограде.
Беговая дорожка была чуть больше поля, на котором когда-то слишком часто устраивались бега. Годами расстояние отмечали на глаз, а сегодня установили передвижной барьер на старте. Трава была густой и сухой, и дорожка вроде бы не имела никаких препятствий. Дженис не видела ничего, что могло бы таить в себе опасность, кроме самого коня. Она, конечно, ничего не смыслит в лошадях, но мужчины? Они-то должны знать, опасно ли скакать на этом жеребце.
Откуда ни возьмись появился Мануэль, и Дженис быстро взглянула на него. Он был, наверное, года на два старше ее. Раньше он управлял ранчо своего дяди в Минерал-Спрингс, но Пейтон продал это ранчо Хардингам. Его младший брат только что окончил колледж и готовился стать юристом, и Мануэль чувствовал себя вольным холостяком, не обремененным семейными заботами, ибо полагал, что теперь Хосе обеспечит их младшую сестру Марию и дядю. Здесь, в Натчезе, где, казалось, все жители были светлокожими блондинами, мексиканская красота Мануэля смотрелась необычно, и все же, как заметила Дженис, местные девушки заинтересованно поглядывали в его сторону. Она удивилась, почему Мануэль подошел к ней, а не к одной из этих красавиц-южанок, но первые же слова Мануэля ответили на этот вопрос:
