Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
Народность, проживающая на территории Восточного Непала. Традиционно занимаются альпинизмом и выступают проводниками при восхождении на горные вершины. – Прим. ред.
Документальная драма о катастрофе на Эвересте 1996 года, когда в одну ночь погибло восемь альпинистов. – Прим. ред.
Auto-tune – предустановленная на некоторых ПО программа по обработке вокала. Стала именем нарицательным, как ксерокс. – Прим. ред.
Понятие из юриспруденции, означающее какое-то существующее или существовавшее в определенный момент положение. – Прим. ред.
Танцевальное движение из дэнсхолла – ямайских танцев. Чтобы понять, о чем речь, посмотрите на YouTube, как его исполняет Бейонсе. – Прим. ред.
Литературный персонаж, один из главных героев романа Джейн Остин «Гордость и предубеждение». Также прототип одноименного героя из уже упомянутого романа «Дневник Бриджит Джонс». – Прим. ред.
Здесь и выше – известные комики и актеры. – Прим. ред.
Строчка из песни: «Dreamin' dreams of Amarillo / And sweet Marie who waits for me» (Мечтаю об Амарилло и сладкой Мари, которая ждет меня там). – Прим. ред.
Отсылка к одноименному фильму 2018 года с Брэдли Купером и Леди Гагой в главных ролях. – Прим. ред.
Разговоры с мужчинами: интерлюдия из реальной жизни
Однажды вечером мы с Сэмом ужинаем в компании его старых друзей и их вторых половинок. Мужчины и женщины в конечном итоге отделяются друг от друга. Мы с Сэмом сидим в середине стола, прямо в точке пересечения. Я поворачиваю голову направо, чтобы смотреть на женщин, а он поворачивается налево, чтобы говорить с мужчинами.
Не прошло и 10 минут, как женщины погрузились в глубокий разговор. Две из них, которые только что встретились, обсуждают, что у их матерей болезнь Паркинсона.
Я сказала «обсуждают», но на самом деле имела в виду «делятся». Они решают открыться друг другу. Когда Лора рассказывает нам, как тяжело ей наблюдать за матерью, которая страдает от этой болезни, женщина рядом с ней признается, что испытывает то же самое. Я вижу облегчение на лице Лоры. Хоть кто-то меня понимает. Совершенно незнакомый человек понимает эту ужасную боль лучше, чем большинство моих близких друзей.
Это сильно меняет атмосферу за столом. Все сидящие по правую сторону стола становятся более открытыми, более честными, готовыми делиться и слушать.
Позже, когда мы с Сэмом возвращаемся домой на метро, я спрашиваю о последних новостях его друзей, с которыми мне не удалось поговорить. Он рассказывает, что двое его друзей сменили место работы и поэтому его собеседники говорили только о работе.
– Жаль, что я не участвовал в вашем разговоре, – признается он.
Почти каждый раз, когда я общаюсь с кем-то, я вспоминаю один урок с моих первых занятий, когда Марк сказал нам вести глубокие разговоры, чтобы сблизиться с другими людьми. Я пыталась практиковаться в более глубоких беседах, обходя стороной простые вещи и задавая вопросы, которые действительно открывают пространство для чего-то более значимого.
Ужин с Сэмом и его друзьями не казался мне чем-то необычным, потому что, ну, не буду лукавить: в течение года я просто поняла, что мне довольно легко заводить глубокие разговоры с другими женщинами. Может быть, потому что у нас обычно больше общего или нас поощряют более открыто говорить о своих чувствах – я не знаю, почему. Но мне казалось, что каждый раз, когда я совершала этот прыжок в неуютную неизвестность, женщины прыгали прямо за мной.
Когда я пробовала ту же тактику с мужчинами, они чаще всего отгораживались от меня. Один из друзей Сэма, которого я знаю уже давно, переживает разрыв отношений. Я заметила, что он сильно изменился, когда мы виделись последний раз. Он выглядел раненым.
Я попыталась осторожно спросить, что случилось, но он прервал мои усилия, встав, чтобы сходить еще за одним напитком. Я попробовала еще раз. Он снова прервал меня, на этот раз вытащив свой телефон. Другой друг-мужчина просто проигнорировал мои вопросы, притворившись на мгновение глухим, и сменил тему разговора. Я не специалист по социальной обусловленности, токсичной маскулинности или гендерным исследованиям, но было поразительно, насколько иначе вести подобные разговоры с мужчинами.
Я не могу не вспомнить свою встречу с Крисом, моим партнером по «чувствительному теннису», с которым я познакомилась несколько месяцев назад на занятиях в «Школе жизни». Как ему было одиноко и трудно заводить друзей, как сильно он хотел новых и как ему казалось, что он мог признаться мне в этом только потому, что мы были незнакомы. Он не мог признаться даже жене в своих чувствах.
Я не думаю, что Крис – исключение. Согласно исследованиям, мужчины значительно более одиноки, чем женщины. Треть мужчин регулярно чувствуют себя одинокими. Когда я понимаю, что каждый восьмой мужчина говорит, что ему не с кем обсудить серьезные темы, мои попытки приобретают гораздо больше смысла.
Через несколько дней после этого ужина я встречаюсь за кофе со своим новым другом Полом. Он рассказывает о том, как ехал на велосипеде из Нидерландов в Испанию – это было многомесячное путешествие, в котором он был совершенно один. Я пытаюсь представить себя в этой ситуации.
– Тебе было одиноко? – спрашиваю я.
Пол замолкает, застигнутый врасплох этим вопросом.
И в этом проблема глубоких разговоров. Мало того, что вы должны быть немного уязвимы и немного напористы, чтобы задавать вопросы. Вы также просите, чтобы тот, с кем вы говорите, был таким же: откройтесь, возьмите за руку и познайте глубину.
Пол хмурит брови. Через некоторое время он кивает.
– Да, было, – говорит он.
– Как ты боролся с этим?
– Я много писал в своем дневнике, – признается он. – Я ходил гулять. Но мне все равно было очень одиноко.
Он считает, что хорошо умеет разговаривать с новыми людьми, но в большинстве мест, где он останавливался по пути, люди были довольно настороженными.
Когда я прокручиваю этот разговор в голове, я задаюсь вопросом, как бы с этим справилась Джесс до сауны. Учитывая, что я не очень хорошо знала Пола, я, вероятно, спросила бы, как он строил свой маршрут, сколько миль преодолевал в день или на какой модели велосипеда ехал. Может быть, в лучшем случае я бы пустилась в рассказ о велосипедном сиденье, которое у меня было в Пекине. Оно было занозой в заднице в прямом смысле слова, из-за чего я едва могла ходить в течение двух недель. А затем бы последовал монолог о реалиях жизни с натертыми бедрами.
Я так впечатлена тем, насколько Пол открыт со мной. Он мог бы солгать и сказать мне, что не чувствовал себя одиноким, что провел время наедине с собой, что был одиноким волком, ковбоем, направляющимся в закат ни с чем, кроме своего верного металлического коня.
Одна из самых важных частей глубокого разговора заключается в том, что это должен быть двусторонний процесс – обе стороны должны быть готовы делиться, раскрываться, быть уязвимыми. Если вы инициируете его, но не отвечаете взаимностью, вы, вероятно, просто преследуете невинных людей, чтобы заставить их поделиться чрезвычайно личной информацией.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 79
