— Если не передумаю, я приду, чтобы узнать ваше решение и озвучу свою цену. А пока… Мне стало значительно лучше, так что можете меня не сопровождать, — снисходительно бросила я барону. Больше в разговоре не было никакого смысла — время, которое просил у меня Блейк, уже прошло.
В бальном зале было душно. И присутствующие никуда не разбрелись, как я надеялась. Еще я хотела, что Иштон уже вернулся, но, по всей видимости, он слишком занят разговором с бароном Лагольдом.
— Ваше Величество, не хотите воды? Я слышал, что вам стало нехорошо. — Блейк появился рядом — видимо, Иштон попросил меня охранять.
— У меня все хорошо. Думаю, у тебя тоже, — сказала я, принимая из его рук бокал воды — пить хотелось.
— Королева Далерии очень умна, — Блейк почтительно склонил голову. Значит, все успел. И даже понять отношение местной аристократии ко мне: — Жаль, что здешнее общество не в состоянии этого оценить. Если королева устала, то можно завершить этот бал.
— Пока рано, у меня еще достаточно сил. Когда узнаешь, что твои родственники посещают те же места, что и ты, это добавляет сил.
Умница Блейк. Прекрасно понял, что я намекнула на свою сестру. Больше у меня родственников нет.
— Я хотел бы рассказать о таком приятном событии моему королю. Когда сферы интересов родственников пересекаются — это ведь прекрасно, — бесстрастно отметил Блейк и в буквальном смысле исчез. Интересно, это он так натренирован или же магия?
Я честно планировала поскучать еще немного, но мне не дали: пожилая дама склонилась в вежливом поклоне:
— Ваше Величество.
Я благосклонно кивнула, заталкивая поглубже гадкое желание заставить эту даму простоять в поклоне подольше. Возраст нужно уважать, да и то, что она подошла, что выразить почтение, уже хорошо.
Даму звали виконтессой Виоле. Она отлично знала историю, неплохо разбиралась в политике. А еще отлично умела скрывать свои эмоции. Даже спустя время я не поняла, с какой целью она подошла ко мне и пригласила побеседовать. Зато поняла, что виконтесса обладала авторитетом: чтобы мы смогли спокойно поговорить, все люди вокруг милого диванчика для дамских бесед бесследно испарились.
— Граница славится своими мастерами амулетов, — продолжала говорить женщина. — Вы спрашивали, что вам стоит посетить? Зайдите к любому мастеру амулетов.
— Я видела немало амулетов, — вежливо улыбнулась я. — Но обязательно загляну.
— Нет, таких вы не видели, — возразила виконтесса. — Такие амулеты делают только далерцы, ведь Далерия — последний оплот магии в этом мире. И на королевском роде лежит огромная и страшная ответственность.
— Понимаю, — ответила я. Признаться, беседа начала меня утомлять, но мы с Иштоном сами настояли на максимально неформальном приеме, когда аристократы смогу с нами свободно общаться.
— Не понимаете, — вдруг зло сказала виконтесса Виоле. — Если бы понимали, то не вышли бы за наших королей. Позволили бы им дождаться другую королеву.
Вежливая улыбка сошла с лица сама собой — надо же из всех было нарваться на сумасшедшую старуху! Надеюсь, она на меня с ножом не кинется.
— В любом случае, сейчас уже поздно. Я королева, а потому прошу проявить должное почтение, — холодно сказала я, собираясь завершить разговор, пока эта женщина не заработала путешествие на плаху.
— Вы ошибаетесь, Ваше Величество. То, что поздно для вас, не поздно для королей. Живете вы разное время. И когда наступит нужный момент, их магический фрагмент изберет достойную. Вы же чувствуете это? То, что у них не было выбора? И все здесь догадываются об этом, никто не признает такую ко…
— Замолчите, если не хотите лишиться головы. — Меч Блейка оказался у шеи виконтессы. — Еще слово — и вы потеряете свою жизнь.
Виконтесса усмехнулась и послушно замолчала. Когда Блейк отвел от нее меч, она пробормотала что-то о дворнягах, но быстро ретировалась. А вот Блейк стоял бледный, закусив губу так сильно, что выступила капля крови.
— Думаю, теперь твоя королева устала. Проводи меня до моих покоев, — приказала я Блейку, пока все присутствующие не сообразили, что случилось, и не подняли гвалт.
Блейк послушно вывел меня в коридор. Только сейчас я поняла, что случилось: меня оскорбили, практически прилюдно назвали негодной королевой. И что я могла сделать? Казнить несчастную старую леди? Конечно, виконтесса умная и отлично соображающая старушка, которая прекрасно понимала, что делала. Но в глазах окружающих у нее был куда более светлый образ. Я крепко сжала кулаки: даже став королевой, я была ограничена.
— Забудьте, Ваше Величество, — тихо сказал Блейк.
— Что?
— Забудьте о ней и об этих аристократах. Отпустите ситуацию, на вашу репутацию она никак не повлияет. Кто захочет понять, какая вы правительница, тот будет смотреть иначе. Эти же… составили мнение до того, как увидели вас. И нет смысла его менять ради недостойных.
— Ты говоришь так, словно сам прошел через что-то подобное, — я не могла не отметить.
И оказалась права. Признаюсь, я не ждала от Блейка откровенности. Но безлюдные коридоры, в которых магически вытравили эхо, располагали к искренней беседе.
В Далерии очень ценились отпрыски королевского рода. Ум, магический дар и некоторые черты характера передавались из поколения в поколение, как и желание служить на благо страны. Поэтому мужья для тройственных союзов подбирались особенно тщательно: знатные, сильные, умные и надежные. Те, кто готов в случае необходимости быть не только соратником, но и живым щитом. Блейк соответствовал всем требованиям, кроме одного — знатности. Однако Глен был и лучшим другом, и братом. Они знали друг друга с детского возраста, а их дружба прошла проверку временем. Поэтому они и решили стать соратниками и искать жену для тройственного союза, а короли одобрили решение любимого младшего родственника без раздумий.
Вот только аристократы не были согласны с таким решением. Если один из их отпрысков стал бы частью тройственного союза, то влияние значительно расширилось.
Поэтому Блейку в свое время хватило и шепотков, и осуждения. И даже покушения были, но тут аристократы просчитались: Блейка сделали первым рыцарем совсем не за красивые глаза и дружбу с Гленом, а за превосходное владение мечом и непревзойденную магию. Да и сам Глен, узнав, что на его друга покушались, казнил всех, на кого собралось достаточно доказательств. Но до сих пор возникали кривотолки по поводу членов тройственного союза.
— Я иногда до сих пор не верю, что все сложилось так, а не иначе. Что никто не погонит взашей, когда найдется более достойный кандидат, — неловко усмехнулся Блейк, завершая свой рассказ.
А я осознала, что его молчаливость вызвана не столько холодностью, сколько застенчивостью. И вместе с тем я впервые столкнулась с таким явным далерским восприятием брака. Обычно все братья и друзья знают, что как бы не были крепки их родственные и дружеские отношения, они рано или поздно создадут свою семью и сосредоточатся на ней. Но в Далерии было иначе. Любой мужчина понимал, что ему нужен тот, кто прикроет его спину на войне, тот, кто защитит дом, пока он отправится в поход. Друг, брат, соратник. Один из членов тройственного союза. И брак, который в моей бывшей стране воспевали как высшую меру любви, в Далерии превращается в высшую меру любви и дружбы. И потому мужчины, которые уверены в дружбе, будут за нее бороться. А потом, когда понадобится, объединяться, чтобы сражаться за любовь понравившейся женщины.
