Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
Насколько важна для бедных стран утечка «своих» как ролевых моделей? Нам это попросту неизвестно, однако мы можем разделить этот вопрос на две части: является ли безразличное отношение к работе серьезной проблемой в этих странах и вносит ли миграция заметный вклад в распространение таких отношений? Свойственное «чужим» безразличное отношение к работе преобладает в государственном секторе многих из этих стран, а этот сектор играет важную роль в их экономике. Во многих странах медсестры сплошь и рядом крадут лекарства и продают их, учителя не являются на занятия, а должностные лица берут взятки. Во всех этих организациях есть и «свои», но они представляют собой доблестные исключения и нередко подвергаются порицанию со стороны коллег. К настоящему моменту у нас имеются сопоставимые индексы коррупции, подтверждающие обоснованность соответствующих опасений, но для большей наглядности можно сослаться на пример из жизни министерства здравоохранения одной страны. Как и ранее, он приводится не как доказательство, а с целью лучшего понимания проблемы. После того как этому министерству была предложена помощь по закупке антиретровирусных лекарств, главный чиновник министерства тайком основал собственную компанию по их импорту, а затем устроил так, чтобы министерство покупало лекарства именно у этой компании. Но это злоупотребление служебным положением скрывало в себе драматический момент: импортировавшиеся этой фирмой лекарства были поддельными, что позволяло сбывать их по дешевке. Итак, задачи, поставленные перед министерством здравоохранения, были настолько чужды его начальнику, что он считал приемлемым допустить смерть множества людей ради собственного обогащения. Неудивительно, что при наличии столь вопиющих наплевательских настроений на руководящем уровне они получают широкое распространение во многих государственных организациях. Подобные люди, будучи «чужими» в организациях, дающих им работу, отнюдь не считают себя аморальными: они являются «своими» в своем клане, используя полученные нечестным путем деньги для помощи своим обширным семьям. Гаитянское общество тоже часто критикуют за то, что оно погрязло в безразличии: ему свойственны пассивная зависимость от внешней помощи и отношение к жизни как к игре с нулевой суммой, вызывающее преувеличенную боязнь стать объектом эксплуатации. Поэтому можно считать, что безразличные настроения действительно представляют собой проблему во многих бедных обществах.
Намного менее ясно, действительно ли миграция существенно обостряет эту проблему, как это, по-видимому, происходит в американской глубинке. Даже если «свои» делают выбор в пользу эмиграции, масштабы эмиграции во многих профессиональных областях слишком скромны для того, чтобы существенно сказаться на балансе настроений. Более вероятным представляется влияние этого механизма в дисфункциональных организациях – на верхних уровнях управления и на должностях, требующих квалификации. Непрерывная утечка немногочисленных «своих» может препятствовать их накоплению в таком количестве, при котором они становились бы в этих организациях образцом для подражания. Так или иначе, этот вопрос еще никем не изучался.
Переводы
Даже если миграция из маленьких, бедных стран приводит к чистому оттоку талантливых и мотивированных людей, тем не менее она может приносить пользу остающимся. Как отмечалось в главе 6, решение о миграции во многих случаях принимается мигрантом совместно с его семьей; мигранты сохраняют весьма тесные связи со своими семьями, причем эти связи в первую очередь принимают форму денежных переводов. Многие мигранты являются выходцами из сельских регионов бедных стран. С точки зрения семьи мигранта, оставшейся дома, то, куда он переехал – за несколько сотен миль, к родственникам в Найроби, или за несколько тысяч миль, к родственникам в Лондон, – зачастую не так важно, как величина сумм, пересылаемых им семье.
Так насколько же щедры мигранты? Одна из первых работ, в рамках которой изучалось, сколько денег мигранты, проживающие в Найроби, отправляют в свои родные кенийские деревни, вызвала сенсацию, потому что эта величина оказалась неожиданно большой: эти переводы составляли до 21 % заработков мигрантов. Способны ли на подобную щедрость мигранты, уехавшие за рубеж? В разных исследованиях приводятся самые разные цифры. Денежные переводы от мексиканцев, перебравшихся в США, достигают поразительной цифры в 31 % их доходов. Но некоторые мигранты оказываются еще более щедрыми. Так, сальвадорские мигранты, живущие в Вашингтоне, пересылают на родину 38 % своих заработков. Мировой рекорд держат сенегальцы, эмигрировавшие в Испанию, – они отправляют домой 50 % доходов; переводы от ганцев, живущих в Италии, составляют около четверти их заработка, от марокканцев, живущих во Франции, – около одной десятой, от алжирцев же чуть меньше – около 8 %. Не столь щедры китайцы в Австралии и филиппинцы в США – от них родные получают около 6 % их доходов. На последних местах находятся две крупные общины – турецкая в Германии и кубинская в США, посылающие домой скромные 2 % доходов.
В совокупности вся эта щедрость выливается в колоссальные деньги. Общая сумма переводов из богатых стран в развивающиеся составила в 2012 году около 400 млрд долларов. Это примерно в четыре раза превышает объемы глобальной помощи и приблизительно соответствует сумме прямых зарубежных инвестиций. Однако подобные цифры не должны нас завораживать по причине их крайней однобокости: они дают преувеличенное представление о значении переводов для бедных стран. Ни щедрость в смысле доли заработков, пересылаемых мигрантами, ни общая величина поступлений, получаемых той или иной страной, не годятся в качестве серьезных показателей. В абсолютном смысле первые места по объемам переводов, поступающих от мигрантов, занимают Китай и Индия – каждая из этих стран получает более чем по 50 млрд долларов в год. Но если для Китая 50 млрд долларов в год – не то чтобы копейки, особенно крупной эту цифру тоже не назовешь. Наилучшее представление о значении переводов для тех, кто остался дома, можно получить сопоставляя поступления от мигрантов с доходами их родной страны или, переводя разговор на более человеческий уровень, сравнивая их с заработками средней семьи в этой стране. В глобальном плане поступления от мигрантов из бедных стран, живущих в богатых странах, составляют около 6 % дохода их родных стран, при средней величине годовых поступлений от одного мигранта примерно в 1000 долларов. Однако как и в случае разговора об «утечке мозгов», средние величины не слишком нам полезны из-за того, что сама концепция «развивающихся стран» лишилась смысла: в наши дни между бывшими «развивающимися» странами наблюдается больше различий, чем сходства.
В качестве примера бедной страны с высоким уровнем эмиграции можно снова привести Гаити. Эта страна испытывает серьезную «утечку мозгов»: родину покидает столько образованных гаитян, что, несмотря на мощный стимул к получению образования, общество страдает от чистого оттока талантов. Однако следствием этого явления становятся значительные поступления от многочисленных квалифицированных эмигрантов, составляющие около 15 % дохода страны. Этой суммы недостаточно для того, чтобы позволить гаитянам вырваться из бедности, но в отчаянном положении и такой малости хватит, чтобы вздохнуть чуть-чуть свободнее.
Гаити, входя в число стран, извлекающих особенно большую пользу из переводов, отнюдь не составляет в этом смысле исключения. Щедрые сальвадорцы тоже сильно облегчают жизнь тем, кто остался дома: переводы достигают здесь уровня примерно в 16 % дохода. Переводы весьма важны даже для некоторых из крупных бедных стран: для Бангладеш и Филиппин соответствующая цифра составляет 12 %. Для Африки в целом поступления играют намного меньшую роль. Больше всего переводов приходит в Сенегал: благодаря рекордной щедрости сенегальских мигрантов поступления от них дают 9 % дохода страны.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
