Книга Умница для авантюриста - Ева Ночь

— Ну, если вы такой провидец, — поджала я губы, — значит должны видеть, что я туда не целоваться ходила.

Он коротко вздохнул. Посмотрел выше моей головы.

— А вот и берег. Осталось совсем немного, и мы ступим на сушу. Я, надеюсь, ты всё же помнишь мои слова, Рени: держись ко мне поближе.

«А от Орландо подальше», — читалось в его каменном лице, уже не выражающем никаких эмоций.

Я обернулась. Берег появился, словно из ниоткуда. Пролёг кривой линией. В сумерках отчётливо виднелись огни, что мигали разноцветно, будто приветствуя нас.

— Я б на твоём месте прислушалась к мистеру Гессу, — припечатала меня вездесущая Герда. И за что только этому несносному грубияну такой почёт и любовь?! Но миссис Фредкин лучше об этом не спрашивать. Можно нарваться на нотации или достойный отпор. Бывшая домоправительница умела ставить на место так, что рискнувший разозлить её чувствовал себя полным ничтожеством. Младенцем, что недавно вылез из пелёнок и попытался понять чересчур сложные материи, недоступные детскому уму в силу неразвитого интеллекта.

Берег. Таинственный и непонятный. Что ждёт нас на Цилии?

Гесс

На берегу нас ждали. Унылая кавалькада всадников, выстроенных, словно похоронная процессия. Карета с позолотой — массивная и помпезная — напоминала катафалк. Всё увиденное мне не нравилось, хотелось перекинуть Рени через плечо и удрать отсюда куда подальше.

Я снова злился. Меня бесил красавчик Орландо — спокойный, как древние горы. В нём прорезались властные ноты. Он командовал, раздавал приказы, и его беспрекословно слушались. Что значит сын дона: породу не пропьёшь, как говорят на Иброне.

Миссис Фредкин несла себя, как королева. С достоинством уселась в карету, предварительно изучив каждого встречающего пытливым взглядом. Рени начала пятиться задом, как только узрела сие сооружение. Ей, как и мне, не понравилась царская карета. К сожалению, пришлось мимеи и Бита в клетке запихнуть в эту коробку. Мерцатель метался и завывал. Он мог этого не делать: у меня и без него все волосы стояли дыбом.

— К сожалению, Цилия не так технологически развита, как Лидли, например. Большую часть пути нам придётся проделать на лошадях. Надеюсь, вы умеете держаться в седле? — спросил Орландо, пряча насмешку под веером ресниц. Видимо, он думал, что смутит меня. Поставит в неловкое положение. — Если для вас это сложность, мистер Тидэй, вы можете отправиться в карете с дамами. Места там хватит.

Я одарил его улыбкой-оскалом. Лучше б ему не доводить меня до такого состояния.

— Думаю, я справлюсь, — в голосе крошился лёд и плавился яд.

— Гесс, — Рени тронула меня за руку. Она не испугана, но близко. А я только от её осторожного прикосновения почти успокоился. — Я не умею на лошади. И в карету не хочу.

— Доверься мне, я буду рядом.

Я практически довёл её до гроба на колёсах, когда гибкий жилистый красавец, отдалённо похожий лицом на Орландо, вынырнул из тьмы, ведя под уздцы исчадие ада — чёрного злобного жеребца. Доновский сын и не скрывал торжества. И я понял: это месть. Негласная война.

Рени с ужасом смотрела на животное, что брыкалось и рыло копытом землю. Шикарный экземпляр. Мне под стать. Я сразу почувствовал токи. С любовью оглядывал встрёпанную гриву и чёлку, ходуном ходящие лоснящиеся бока. Чёрный, как беззвёздная ночь.

Животные инстинктивно боятся кровочмаков — чувствуют опасность. Но мы бы никогда не смогли сделать ни глотка крови, если бы не умели укрощать, убаюкивать свои жертвы.

— Не бойся, — прошептал я Рени и ободряюще сжал её пальчики. — Всё не так страшно, как кажется.

Я подошёл лёгкой походкой к коню. Неуловимо провёл рукой над ноздрями, давая почувствовать свою силу. Жеребец всхрапнул, дёрнул ушами — острыми, как у здешних собак. Зеосские лошади выглядят несколько иначе, но, в общем, не сильно отличаются.

— Шаракан, — потрепал я коня по гриве, давая новое имя. Намеренно. Демонстративно. С усмешкой думая о том, что больше он никого к себе не подпустит. Война так война.

Жеребец, затанцевав, тонко заржал и, вырывая поводья из рук мужчины, встал на дыбы. Я слышал, как тревожно залопотали цилийцы. Я прекрасно понимал их. Спрятал усмешку. Пусть беспокоятся. Интересно: из каких соображений они взяли это порождение тьмы с собой? Он же почти неуправляем. Всё забавнее становится цилийская свита. И ещё больше к ней недоверие.

Как только передние копыта Шаракана коснулись земли, я легко вскочил в седло. Он ещё попытался дёрнуться, но моя рука и уже общая энергия, связали нас прочнее стальных канатов.

Орландо гарцевал на белом в яблоках коне. Ему не нравилось то, что он видел, но ничего, утрётся, щенок. Хотел посмотреть, как я упаду и опозорюсь? Как сяду с дамами в карету? Не дождётся.

Рени так и стояла, замерев у дверцы помпезного катафалка. Склонённая набок голова. Золотистые локоны падают на плечи. А в глазах — звёзды восхищения. Хотя бы ради этого стоило покрасоваться. И, не удержавшись, я послал мысленный приказ Шаракану. Тот, прядая ушами, припал на одно колено перед девушкой. И тогда я услышал её смех — радостный и чистый. А всё остальное меня уже не касалось: возгласы, быстрая речь. Растерянность в стане «врага».

Рени наконец-то скрылась в карете, и мы тронулись. Ехали извилистой тропой. Я отметил для себя: здесь, на берегу, не было привычного порта. Скорее, это была уютная, но тайная бухта. Место, о котором знают не все.

Я не спешил. Чутко прислушивался к разговорам. Внимательно осматривал местность и держался поближе к карете. Чем дальше мы удалялись от моря, тем сильнее обострялись мои инстинкты. Я ловил теперь не только голоса, но и шорохи, даже незначительные. Вскрики ночных птиц. Запахи людей и природы.

В карете поскуливал мерцатель. Он не успокоился. А значит опасность была рядом. И я ждал, из-за какого угла покажет зубы коварный зверь. Неизвестность меня не пугала. Я умел предчувствовать и был готов действовать.