Кощей же собирался осложнять мне жизнь прямо с порога.
— Я и сам могу разуться, — опешил он.
И я окончательно растерялась:
— А мне тогда что делать?
— Спать ложись, — вздохнул Кощей, — от тебя одни глаза остались.
— Это вы сейчас так тактично намекнули, что на меня сейчас никто не позарился бы? — на всякий случай уточнила я. День был сложным, тут уж не поспоришь. Да даже после неказистой свадьбы своей я не чувствовала себя такой раздавленной, как после сегодняшнего сватанья.
— Я пытаюсь проявлять заботу, — проворчал он и, не раздеваясь, как был повалился на кровать, прямо на лепестки.
Не меня одну, кажется, сегодня раздавило…
— Это все очень хорошо, но под одеялом вам будет удобнее, — заметила я, не решаясь подойти ближе.
Кощей что-то промычал, но даже не пошевелился. На следующие мои вопросы, просьбы и предложения он и вовсе никак не реагировал — спал.
Ну, а я…я все ж таки выполнила наказ нянюшек и сапоги с мужа сняла.
Пока вытягивала из-под него одеяло и кое-как стаскивала зипун, чтобы хоть чуть удобнее Кощею было, утомилась так, что решила считать все свои перед ним обязательства завершенными.
И с чувством выполненного долга стянула с себя сарафан да так в нижней рубахе и прилегла рядом, напоминая себе, что это не труп бездыханный на соседней подушке лежит, а всего-то родной муж — вполне живой, но пока не научившийся жить. Еще не вспомнивший как это.
По ночам, все ж таки, он больше на мертвяка походил со своей тягой дышать через раз, если бы теплым ни был, я бы точно всполошилась. А так лишь просыпалась с чего-то пару раз за ночь, чтобы за руку его потрогать и убедиться, что пусть и не дышит толком, но живой. И проклятия на самом деле нет. Совсем.
И только ближе к утру, когда он зашевелился и пополз на тепло…на меня то есть, основательно вдавив в перину и полностью лишив свободы, тихо, редко дыша мне в висок, я смогла крепко уснуть, уверенная, если вдруг что с ним случится, то я это сразу же почувствую.
И тем возмутительнее оказалось мое пробуждение.
Потому что почувствовала я совсем даже не то, что муж мой за ночь сделал меня вдовой…напротив, поутру он был бодр и явно хотел уже сделать меня полноценной женой.
Ощупывание моего сонного тела явно намекало на осмотр своих владений. Мамочка моя точно так же ощупывала ткани, что ей привозились. Осматривала каждую пядь.
Я зашевелилась, желая скинуть с себя чужую ладонь и еще немного поспать.
— С добрым утром, — произнес Кощей, согревая мое плечо и основание шеи, дыханием.
Поежившись от щекотных мурашек, я на всякий случай сообщила:
— Добрым оно станет часов через пять, когда я высплюсь.
Кощей был со мной в корне не согласен и считал, что утро доброе прямо здесь и сейчас, и что я ему что-то там должна, хотя до сих пор не отдала.
И что утро станет совсем уж замечательным, если я перестану ворчать, лягу как меня положили и позволю ему сделать все в лучшем виде.
— Вообще-то, я вам уже ничего не должна. Я весь свой долг вам еще ночью отдала, пока вы спали. — проворчала я, жалея, что нельзя отделаться от него просто натянув одеяло повыше. Злодеяние свое он творил под его укрытием.
Кощей опешил и просто не поверил моим словам:
— Как так?
— Ну а что? Сапоги сняла, спать уложила. Вы, вон, всю ночь крепенько проспали, значит я все правильно сделала.
— Знаешь, Василиса, мне кажется, ты все же мое наказание, — выдохнул Кощей, но руку с моего бедра поднял до талии.
— А что я неправильно сделала? Все как велели, честь по чести. — возмутилась я, но вместо вразумительного ответа получила мученический стон.
— За что мне все это?
— Нет, ну вы скажите, что делать, я сделаю. — предложила ему. Даже лицом обернулась, чтобы продемонстрировать всю свою готовность выслушать и применить советы в деле. — Мне же никто четких указаний не давал. Ни сестры, ни мама со мной о таком не говорили, все на нянек надеялись, подруг у меня и не было особо… А то, что я от дядькиных дружинников слышала сложно к практике применить. Потому что я себе слабо представляю, как они девок в конюшню таскали да там их в…ммм.
Крепкая ладонь закрыла мне рот раньше, чем я успела закончить свою мысль.
— Я понял, — коротко произнес Кощей. — Понял.
Что именно он понял так и осталось для меня тайной. Момент истины спугнула одна мелкая безбашенная нечисть.
Мыш, пылая праведным гневом и ошибочным осознанием своей правоты, не считал нужным говорить тихо.
— Василиса! — рявкнул он, благодаря каким-то своим крысиным талантам, что не были отняты царем, пробравшись в комнату. — Почему я должен искать тебя по всему замку? Думаешь, раз сменила покои, так я тебя уже и не найду? И можно безбоязненно себе в помощь всякий лесной сброд брать? Да как тебе только глупости хватило Баюна в подмогу звать? Кто тебе только дозволил…
Ни Кощея, ни меня, укрытых одеялом, затерявшихся среди подушек и почти утонувших в мягкой перине, Мыш не видел, и тем неожиданно для него было услышать раздраженное:
— Мыш, напомни, почему вместе с твоим даром я не отнял у тебя возможность говорить?
И вредная нечисть, встретившись с нечистью более вредной, тут же растеряла все свои претензии, поджала хвост и, не иначе, сбежать надумала, когда царь решил добить несчастного чистосердечным признанием. Кощей сел, чтобы видеть жертву своего испорченного настроения и сообщил, наскоро приглаживая волосы:
— Баюну разрешение в помощники к Василиса идти дал я. И, раз уж тебя не смогло оставить равнодушным это событие, приглядишь за ним, поможешь советом или делом.
— Но…государь, коты и мыши не ладят. — слабеющим голосом проговорил Мыш. — Так от роду повелось, враждуют они.
— Я уверен, что вы справитесь с этими невежественными предрассудками. — отрезал Кощей. — Свободен.
И Мыша будто ветром сдуло.
— Сурово, — с уважением заметила я, чувствуя смутную вину за то, что Мышу досталось.
— Справится. — сказал Кощей и поднялся.
— А…вы куда?
— Подберу кого-нибудь, кто сможет просветить тебя в ряде важных вопросов, касательно супружеской жизни. Мне на это нервов не хватит.
Я уже видела, как какая-нибудь бледнеющая кикимора, очень похожая на Бежану, пытается объяснить мне, что каждая уважающая себя жена должна отложить как минимум три кладки икринок, и просто не смогла сдержаться улыбку.
— Есть жертвы на примете?
— Аспид, — зловеще ответил Кощей. Видать, собирался за лепестки мстить.
Ну, а что я? Я согласно кивнула:
