Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
Анфиса ничего не сказала, но, когда Гоша уже наедине попытался ее приобнять, она уклонилась под предлогом, что разварились макароны. Тогда она столкнулась с еще одной странностью – Гоша не попросил у нее ни воды, ни еды. Когда Анфиса предложила ему попить, на Гошином лице проскользнуло выражение недоумения и брезгливости, а потом он будто спохватился и не отказался. Она подала ему ковш, Гоша осторожно сделал глоток и вернул ковш с почти нетронутой водой. Анфиса невольно вспомнила, как жадно пил рыжий, когда вернулся из «разведки».
Но сильнее всего ее напугало то, что Гоша постоянно норовил зайти ей за спину. Двигался он бесшумно и каждый раз оказывался рядом неожиданно. Это тоже было не похоже на Гошу – внезапно появившаяся плавность в движениях. Он всегда был шумным, громким и неловким!
Под предлогом, что ей нужно отойти по нужде, Анфиса сбежала от него в лес – туда, куда ушел Данила на поиски остальных. То, что они все не возвращались, приводило в ужас. И поэтому, когда в сумерках показались знакомые фигуры, Анфиса бросилась к ним навстречу с желанием обнять, но когда увидела, что Данила идет с таким трудом, испугалась еще больше. В порыве помочь она оттеснила Стефанию и заняла ее место. Из темноты вышел Гоша. Данила подыграл ей, но то, что он сам находился в таком плачевном состоянии, лишило Анфису надежды на его защиту и помощь. Как ей быть? Как защититься от Гоши? Что-то больно упиралось Анфисе в бедро, мешая идти. Нож, который Данила носил с собой! Не колеблясь ни секунды, она незаметно подцепила рукоятку и спрятала нож в голенище своего сапога.
Что было потом, после того, как они улеглись спать, вспоминалось смутно. Вначале ей стало неуютно и холодно. Анфиса куталась в одеяло, но не могла согреться. Она не мерзла так даже в первую ночевку на острове. Ясен перец – заболевает! Не нужно было ей купаться в холодной воде, пока рыжий дремал на берегу. День хоть и выдался жарким, но вода так и не прогрелась. Анфису не столько страшила перспектива свалиться с температурой, сколько потерять голос. Без голоса она лишится крыльев! Следом за ознобом на нее навалилась такая слабость, что она с трудом могла пошевелиться, и Анфиса провалилась в темный омут нездорового сна. Еще ей припомнилось, как ночью ее разбудил Гоша, сказал куда-то идти, и она отчего-то повиновалась. Озноб больше не сотрясал ее тело, и страшно тоже не было. Она послушно тащилась за Гошей в темноту, а потом ее будто уложили в мягкую постель и укутали одеялом. На этот раз Анфисе стало комфортно и тепло.
Так вот, значит, какая у нее была «постель» – наспех вырытая могила! Интересно, Гошей ли или еще кем-то? Рядом с ее могилой была еще одна, тоже свежая и разоренная, и это не сулило ничего хорошего. Ей даже не нужно было читать имя на кресте, она и так поняла, что начертано на нем было имя Гоши. Анфиса вытащила из голенища нож и открыла лезвие. Но едва успела сделать первый шаг, как кто-то пребольно вцепился ей в волосы.
– Куда ты, душа моя?
На нее дохнуло удушливым смрадом. Анфиса невольно поморщилась и сквозь зубы процедила:
– Отпусти меня, Гоша. Шею сломаешь!
Но он только сильнее дернул ее за волосы. И как это тоже было не похоже на отношение к ней настоящего Гоши!
– Зачем отпускать тебя, душа моя? Мы теперь вместе, связаны крепче, чем молодожены общей постелью. Могилами! – тихо и противно захихикал он, но волосы выпустил. Анфиса мгновенно развернулась и крепче сжала нож в заведенной за спину руке. Заметил или нет?
– Ты умирала, моя девочка, – вздохнул продюсер, – и я сделал так, чтобы ты вернулась. Я тебя спас!
От его слов ноги ослабли, Анфиса невольно отступила назад, чтобы удержать равновесие. Гоша стоял в метре от нее, сунув руки в карманы испачканных брюк, и улыбался. Улыбался так, будто был уверен в том, что она никуда не сбежит. Значит, нож не успел заметить! Сейчас или никогда. Анфиса на мгновение зажмурилась, набираясь решимости. Как в тот день, когда ее, тринадцатилетнюю, загнали на чердак взрослые пацаны и окружили.
«Никуда не денешься, кукла!» – дышал ей в лицо вонью табачного дыма и нечищеных зубов прыщавый Севка. Никуда не денется, она понимала это, как и то, что с нею собираются сделать пятеро пробравшихся на территорию детдома отморозков из местных. Пустят по кругу! Выжмут до капли, сломают, изобьют, растопчут… Этот двухэтажный деревянный дом, на чердак которого ее загнали, когда-то служил жильем для персонала, но располагался далеко от главного корпуса детдома. Никто ее не услышит, даже если она закричит. «Ну, сама разденешься?» – глумился Севка под гыканье и похабные шутки приятелей. Не дождавшись, пока она это сделает, он подцепил пальцами с грязными ногтями край ее майки и потянул вверх. С отвращением и злостью одновременно пришла решимость. Рита изо всех сил отпихнула от себя Севку и развернулась к окну. Сейчас или никогда… Никто из пацанов не ожидал, что она рискнет прыгнуть! Но она прыгнула и еще долго бежала на пределе сил, не чувствуя боли в подвернутой лодыжке, до тех пор, пока не скрылась за дверью главного корпуса.
Сейчас или никогда… Как в тот день. Даже если на этот раз она станет убийцей. Анфиса решительно выбросила вперед руку и воткнула нож по самую рукоять в податливый живот Гоши. Он пошатнулся, но остался стоять на ногах. В его глазах мелькнуло удивление, но на пухлых губах появилась знакомая улыбка.
– Мертвое нельзя убить ножом, душа моя, – вкрадчиво сказал Гоша и вцепился ей в запястье с такой силой, что от боли Анфиса вскрикнула. Он выдернул нож, отшвырнул в сторону и только после этого разжал свои пальцы, выпуская ее руку. Анфиса попятилась, но Гоша двинулся на нее.
– Я тебя спас, – повторил он, – ты умирала, как и я. Я понял это сразу! Кто тебя поцеловал? Кто выпил из тебя жизнь? Тот молодой человек, который убил и меня? Перед его обаянием устоять сложно – и я не устоял. Ты знаешь, как мне нравятся вот такие смазливые мальчики… Я помню, что заблудился в каком-то туннеле, свернул в другой поворот. Артем ждал меня там. Он был так красив и обаятелен… И поцеловал меня первым! Я уже понял, что поцелуй тот смертоносен. Он бросил меня, не убил сразу, потому что что-то его спугнуло. Но я все равно уже умирал. Умирал и слышал шепот тех, кто называл себя бездушниками. «Земля… Земля…» Я шел туннелем, вышел к башне. Один мужчина пытался меня спасти. Но он бы не смог этого сделать. Меня бы спасла земля. Бездушники мне и открыли проход – тогда, когда я уже почти умер. Я сам нашел ту землю и лег в нее, чтобы возродиться. А потом спас тебя. Потому что ты, моя девочка, такая славная. Как я могу тебя оставить?
– Ты бредишь, Гоша! Ты… Ты! – закричала Анфиса. Но Гоша продолжал, монотонно бормоча, на нее наступать:
– Чтобы нам жить, одной земли мало. Мы должны пить жизнь из тех, кто жив. Без этого мы умрем по-настоящему. Вернемся к твоим друзьям, душа моя. Нам нужно поторопиться, потому что силы на исходе. Кого выберешь ты? Тебе всегда нравились мужчины. Что ж, я готов уступить тебе того высокого красавчика. А себе возьму загорелую прелестницу с таким прекрасным именем. Скажем, что…
Внезапно Гоша словно споткнулся о невидимое препятствие и упал, вытянув руку и мазнув пальцами по носку сапога Анфисы. Она вскрикнула от испуга и отскочила. А затем, опомнившись, бросилась со всех ног туда, где, по рассказам Марины, должен был находиться лаз.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
