Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
– Ну конечно. – Она кивнула, глядя на него серьезными, светлыми, почти невидимыми глазами. – В отношении Лены вы, вероятно, правы. Но объяснять что-либо Кате все-таки не совсем бессмысленно. А значит, надо это делать. Хотя я и согласна с вами, Феликс: иногда мне хочется бросить уроки в этом доме. Если бы я не взяла на себя определенные обязательства, то сделала бы это.
– Да!.. – вдруг вспомнил он. – А какое неприличное выражение получится, если не произносить «у» открытым звуком?
– «У»? – Она уже забыла. Но тут же вспомнила и засмеялась: – Но в самом деле неприличное! Получится: «Спасибо, прекрасная задница» – вот что.
А Феликс-то думал, что ее смущают такие выражения. Думал, она, произнося их, краснеет, как гимназистка. Глупо было думать так про нее. Он вспомнил, каким твердым был у нее голос, когда она требовала, чтобы Катюша называла ее на «вы». Она была особенный орешек, что и говорить.
Они медленно шли вдоль берега Сены. Он уже шел сегодня этим маршрутом в одиночестве, и ему было хорошо. А сейчас он шел с Марией, и ему было хорошо тоже. Нет, не тоже – по-другому. Феликс с удивлением это понял.
Он наперечет знал все чувства, которые могут вызывать у него малознакомые люди. Это был неширокий диапазон – от настороженности до равнодушия. Но Мария не умещалась в этом диапазоне. Так же, как Париж не умещался в диапазоне местностей, которые были известны Феликсу до сих пор.
Эта догадка о сходстве Марии и Парижа показалась ему такой неожиданной, что он чуть не споткнулся. Но выправился и пошел рядом с Марией дальше, украдкой ее разглядывая.
В ней было что-то из его детства, но что именно, понять он не мог. А раз он чего-то не понимал в человеке, то можно было считать, что этот человек все-таки вызывает у него настороженность. Ему было как-то спокойнее считать это про Марию.
– Холодно вам? – заметил Феликс.
Сумерки быстро сменились глубокой вечерней темнотой. То есть не темнотой, конечно, огни ведь сияли повсюду. Но если настоящая темнота все-таки не могла существовать в рождественском Париже, то река дышала сыростью настоящей, промозглой.
– Да, немного замерзла, – кивнула Мария.
– Зайдем куда-нибудь?
– Пожалуй. Я выпила бы вина. Можно наскоро, у контуара.
– Зачем же наскоро? Посидим, пока вы согреетесь.
– Спасибо.
– Мерси боку?
Она рассмеялась.
Глава 15
Феликс и не знал, что в рождественские дни вымирают не только автомастерские, но едва ли не все кафе в Париже. Брассри, которое они с трудом отыскали, было из самых простых. Но эти, простые, как раз и нравились ему особенно: парижская простота отличалась от всего, что Феликс до сих пор связывал в своем сознании с этим словом.
Смешанный запах вина, пива и кофе витал над контуаром неотчетливо, как эхо. На табурете у контуара сидела женщина с испитым лицом. Пила она при этом, как ни странно, только кофе и вела с хозяином беседу, которая со стороны казалась светской.
Феликс уже знал, как называется состояние, в котором пребывает эта женщина, хотя и не мог точно перевести на русский его название. Впрочем, это понятие вряд ли и переводилось на какой бы то ни было язык: chez-soi – «у себя».
Всем, кто собрался этим вечером в брассри на берегу Сены, хорошо было в таком вот «у себя». Феликс сразу это почувствовал, и тоска легонько кольнула его в сердце.
Они с Марией прошли в дальний маленький зал – там как раз освободились места за столиком возле большого зеркала. Ступеньки, какие-то неожиданные полустенки, старые тускловатые зеркала – все это заманчиво усложняло пространство.
– Вы хотите поужинать? – спросила Мария.
– Нет. Просто выпью.
– Я тоже.
Подошел гарсон, и Мария попросила принести «маленькое вино». Феликс не понял, что это такое, но спрашивать не стал. Она объяснила сама:
– Это будет вино из хозяйского погреба. Такое есть во многих простых кафе. Оно тоже очень простое, не слишком выдержанное, но вкус всегда отличный. Вы не против, что я его заказала? – спохватилась она.
– Не против.
Он подумал, что «немаленькое» вино для нее дорого, наверное. Много ли заработаешь, давая уроки ленивым Катюшам?
Гарсон принес кувшинчик, к нему сыр на круглой доске.
– Вы не обиделись, что я договорилась о новой работе для вас в рождественские каникулы? – спросила Мария.
– Наоборот – спасибо. Работа нужна. А праздники я все равно не праздную.
– Но почему?
Он промолчал. Ему не хотелось это объяснять.
– А вот вы почему в праздники работаете? – спросил он вместо ответа.
– Вы имеете в виду мой урок для Кати? Но для меня это не очень работа, – ответила Мария.
– Вы же сказали, что взяли на себя обязательства.
– Да, конечно. Но это не обязательства работы. Просто я пообещала одной своей знакомой, русской, что позанимаюсь с ее правнучкой. Ее внук – то есть не внук, а племянник-внук, такой же, как для меня Нина, – купил в Париже дом, переехал сюда с семьей. И Валентину Васильевну ужаснуло то, что она увидела. Сама она живет здесь с войны: ее угнали в Германию из русской деревни, она была тогда совсем девочка, а потом попала во Францию. И вот она впервые увидела сейчас этого племянника-внука, и это показалось ей очень горько. Особенно его семья. Впрочем, вы сами видели. И она попросила меня позаниматься французским с Катей. Валентина Васильевна была так сильно расстроена, что я не могла ей отказать. Так что для меня это не очень работа, – повторила Мария. И, всмотревшись в лицо Феликса, добавила: – Я не являюсь несчастной и бедной, Феликс. Ведь вам показалось именно так, да? Я скорее то, что можно посчитать бездельницей – не очень богатой, но вполне обеспеченной. Рантье. После родителей остались деньги в банке, и я могу жить на эти проценты так, как хочу. Я не хочу много, – улыбнулась она.
– Меня это вообще-то не касается, – пожал плечами Феликс.
За полгода своей жизни в Париже он успел заметить, что французы не имеют обыкновения разговаривать о своих денежных делах. Расспросы на эту тему выглядели более неприлично, чем расспросы о том, как у них происходит секс. Феликс был знаком с немногими французами, да и то очень поверхностно, но ему казалось, что это именно так. Получается, не так?
Мария смотрела на него прямым и ясным взглядом, и у него не было ощущения, что ее раздражает или хотя бы смущает этот разговор.
– А вы, Феликс? – спросила она.
Он вздрогнул.
– Что – я?
Она заметила, как он вздрогнул, и сказала поспешно:
– Я только хотела спросить, почему вы приехали во Францию. Мне показалось сегодня, когда мы шли вдоль Сены, что вам нравится Париж, и поэтому я захотела спросить, надолго ли вы приехали. Но это, конечно, не обязательно отвечать.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
