Книга Огненные палаты - Кейт Мосс

Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 132

Эти слова поразили Мину. Судя по описанию, эта печать очень походила на ту, что была на письме, которое теперь хранилось под матрасом в ее спальне.

– Мне ужасно хотелось присутствовать, – продолжала между тем тетушка, – но мне в ту пору было всего десять лет, и отец сказал, что я слишком мала для такой дальней дороги. Я очень плакала, потому что мне хотелось быть подружкой невесты. – Она нахмурилась. – Так что пришлось какой-то из местных женщин исполнить эту роль вместо меня. Сесиль, ее звали Сесиль. Фамилию ее я запамятовала, а вот имя помню до сих пор, потому что оно показалось мне очень красивым, и я даже решила, что, может быть, когда-нибудь назову так свою дочь. – Она вновь погрустнела. – Ну, что тут говорить, все это дела давно минувшие.

Мину внезапно вспомнила, как стала невольной свидетельницей разговора ее отца с мадам Нубель, когда они обращались друг к другу по именам, и у нее вдруг тревожно засосало под ложечкой.

– А не Сесиль ли Кордье ее звали, тетушка? – спросила Мину ровным голосом, хотя внутренне была очень далека от спокойствия.

– Хм, а знаешь, кажется, именно так. Не забавно ли, что тебе об этом известно? Как бы там ни было, по правде говоря, я не помню, сколько времени твои родители прожили в Пивере после венчания. Но ты совершенно точно появилась на свет именно там.

У Мину пересохло в горле.

– Прошу простить меня, тетушка, но вы в этом точно уверены? Я всегда полагала, что я родилась в Каркасоне, как и мои брат с сестрой.

Мадам Буссе нахмурилась:

– Опять-таки, я могу ошибаться, но к тому времени мы с месье Буссе были женаты уже несколько лет, а Господь так и не послал нам ребятишек. Так что, когда я услышала новость о твоем появлении на свет, она задела меня за живое. Я, разумеется, была очень рада за Флоранс, но огорчена за себя.

– Я родилась в тысяча пятьсот сорок втором. В последний день октября.

– Ну да, все верно. Я так и помню. Наша матушка так переживала. Рассказывали такие страсти про наводнение в горных долинах и про оползни. И все это случилось как раз тогда, когда Флоранс родила, – наша матушка очень волновалась. – Она всплеснула руками и на этот раз все-таки выронила веер. – Впрочем, все это было уже так давно, и потом, жизнь с месье Буссе… Женой быть так нелегко. – Она помолчала. – К тому же, как это ни печально, мой муж с твоей дорогой матушкой были не в ладах.

Краешком глаза Мину заметила, что от мадам Монфор не укрылась их беседа и она принялась пробираться сквозь толпу в их направлении. Понимая, что поговорить им не дадут, она поторопилась продолжить:

– И в чем же заключалась причина их разлада?

– О, это было чистой воды недоразумение, никто не убедит меня в обратном. – Тетушка понизила голос до шепота. – Хотя мы с Флоранс редко – а вернее будет сказать, никогда – не виделись лично после того, как она вышла замуж, моя дорогая сестра прислала мне из Пивера по случаю твоего рождения драгоценный подарок.

Мину нахмурилась:

– Странно, что это моя мать прислала вам подарок. Разве принято делать не наоборот?

– Да, если подумать, то, пожалуй, так оно и есть. И все же это был такой предупредительный жест с ее стороны. Это была Библия, в мягчайшем кожаном переплете и с закладкой – изумительной голубой ленточкой. – Она нахмурилась. – Месье Буссе был крайне возмущен тем обстоятельством, что Библия оказалась на французском языке, и запретил мне принимать ее. Конечно, долг жены – во всем повиноваться мужу, но я подумала, – потому что это был единственный подарок, который я когда-либо получала от моей несчастной сестры, – хоть один-то раз в жизни могу я поступить по-своему? Это был один-единственный раз, когда я пошла ему наперекор, потому что, в общем…

На них упала тень мадам Монфор. Тетка вздрогнула, точно нашкодивший ребенок.

– Так-так, сестра, – резким тоном произнесла мадам Монфор, переводя взгляд с невестки на ее племянницу. – Вы, кажется, очень увлечены разговором. Что же столь интересное вы обсуждаете, Сальвадора, и так долго?

– Сестра! – Мадам Буссе запнулась. – Ну, это… мы… то есть…

– Было бы крайне прискорбно, если бы личные дела заставили тебя позабыть о своих обязанностях, Сальвадора. Любопытно, каков предмет вашей увлекательной беседы?

Мину наклонилась и подняла теткин веер:

– Тетушка обронила свой веер. Я хотела вернуть ей его, вот и все. Одно перо вывалилось, видите?

Зазвонил колокол, и по толпе пробежал взволнованный гомон. Священник в своей лиловой ризе выступил вперед. Все остальные начали подтягиваться к нему. Заколыхалось кадило, распространяя едкий запах ладана. В воздух взлетели хоругви, и паства выстроилась в ряд: мужчины – впереди, женщины с детьми – сзади.

«Ни дать ни взять животные в Ноевом ковчеге», – подумалось Мину. Голова у нее шла кругом от всего того, что сказала ей тетка. Всякой твари по паре.

– Каким маршрутом двинется процессия святого Сальвадора?

– Отсюда мы пойдем обратно сквозь Саленские ворота, – тихо ответила мадам Буссе, – потом двинемся вдоль восточной стены, в направлении к воротам Монтолье, а потом сделаем круг и вернемся сюда. Я специально узнавала у священника. Примерно часик в общей сложности, хотя сегодня здесь столько народу – приятно это видеть! – что времени может уйти больше. А уж с погодой-то нам как повезло, правда? Были годы, когда…

– Сальвадора! – одернула ее мадам Монфор. – Постарайся подавать хороший пример. Хотя бы ради твоего мужа, если не ради себя самой.

Мадам Буссе втянула голову в плечи. Мину, желая поддержать тетку, пожала ее руку, и та поморщилась.

– Ох, простите, я сделала вам больно?

– Нет-нет, ничего страшного, – поспешила заверить племянницу мадам Буссе, отнимая руку. Перчатка чуть сдвинулась, обнажив полоску кожи между ею и краем рукава, и взгляду Мину открылся уродливый лиловый синяк на ее запястье.

– Тетушка, что с вами такое стряслось?

Сальвадора торопливо расправила манжету:

– Прищемила руку крышкой сундука, когда одевалась, ничего страшного.

– Domine Deus Omnipotens…

Мадам Буссе решительно повернулась лицом к священнику и закрыла глаза. Мадам Монфор оттеснила Мину, так что та оказалась в одиночестве позади пожилых родственниц. Мину, впрочем, не возражала. Ей нужно было подумать.

– …qui ad principium…

Слова превратились в ноты, а ноты – в музыку. Участники процессии подхватили респонсорий, и колонна, точно неведомое существо, пробуждающееся от зимней спячки, медленно двинулась вперед под барабанную дробь, задававшую ритм их движению.

Мину прижала ладони к груди и почувствовала, как этот ритм эхом отзывается где-то глубоко внутри ее. Барабан и свирель, гул голосов, вздымающихся и опадающих, мерный топот ног. Она словно впала в какой-то транс.

Повсюду вокруг утопала в цвету Тулуза. Ранняя герань, желтые и белые примулы и вездесущие лиловые фиалки. Ступени церквей, мимо которых проходила процессия, были украшены букетиками полевых цветов.

Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 132