Мы ступаем след в след По уснувшим лугам. Кто сказал: счастья нет? Счастье — это борьба!
Как только он ощутил, что хватка Кузьмича ослабела, он вырвался и побежал, не разбирая дороги. Хотелось нестись куда угодно, хоть на край света, лишь бы не слышать больше эту проклятую фразу, не видеть безучастные, пластилиновые лица учителей, друзей и одноклассников. Мир вывернулся наизнанку, превратившись в кошмар. Единственным спасительным якорем для Волкогонова осталась мысль о Юле. Ее нужно было найти. И защитить. Спасти любой ценой. Она не может превратиться в одну из этих бельмастых марионеток. Только не она! Ни за что!
Куда он бежит, Роман не вполне понимал. Домой идти смысла не было: мать с отцом, если не превратились окончательно, явно попали под влияние апейрона, и их окончательная мутация всего лишь вопрос времени. Ему оставалось только одно место, куда он мог сейчас торопиться, — Юлин дом. У парня еще теплилась надежда, что протовещество не успело добраться до любимой. Надежда была слабая, но он цеплялся за нее, как утопающий, потому что больше было не за что.
Завернув в одну из знакомых подворотен, Волкогонов остановился отдышаться и немного привести в порядок мысли. Да, все было паршиво. Паршивее даже не придумаешь. Как ни иронично, но его вымученная шутка на крыльце школы, по сути, была абсолютной правдой: вокруг творился Армагеддон, конец света. Кто бы мог подумать, что одна капелька крови может привести к таким чудовищным последствиям? Но о первопричине сейчас думать было совсем не время. Ему следовало как можно скорее встретиться с Юлей.
Внезапно сильно заболела левая рука. Парень удивленно уставился на нее, и до него не сразу дошло, что это просто спазм мышц — он слишком долго изо всех сил сжимал иридиевую плату. Усилием воли расслабив руку, Роман потряс запястьем. В ответ заныло все тело.
— Н-да, герой хоррор-боевика из меня не очень, — хмыкнул парень и привалился к грязной стене подворотни. Повернув голову, он посмотрел во двор — там неподвижно стояли несколько людей, слегка покачиваясь и подергивая руками.
На улицах, пока бежал, Волкогонов видел то же самое: люди безучастно застывали на местах, провожая его взглядами закатившихся глаз. Парень не знал, может ли апейрон видеть через своих марионеток, но предполагал худшее. Так что к дому Юли следовало пробираться самыми безлюдными улицами, а это было не так просто сделать. Впрочем, особого выбора все равно не оставалось, так что придется действовать по обстоятельствам.
О том, что его любимая медноволосая красавица, так же как и остальные, уже могла превратиться в безвольную куклу, Роман себе думать запретил. Ведь если это произошло, то ему больше незачем бороться. В таком случае весь мир может пойти к чертовой матери, сгореть, исчезнуть, превратиться в ничто — ему уже не будет до этого никакого дела. Но сейчас надежда еще есть. А раз так, останавливаться нельзя. Свой шанс (возможно, единственный) парень упускать не собирался.
Скорее для очистки совести, чем в надежде на результат Роман достал из кармана телефон и набрал Юлин номер. Ответом ему было гробовое молчание. Взглянув на показатели связи, парень увидел, что телефонная сеть недоступна, однако Интернет-соединение хоть и слабое, но есть. Это было очень странно, но, как говорится, дареному коню в зубы не смотрят. Быстро запустив «ВКонтакте», Волкогонов написал Юле сообщение с просьбой срочно встретиться с ним возле ее дома. Правда, девушка была не онлайн, так что надеяться на то, что она прочтет его послание, вряд ли стоило, однако Роман собирался использовать все возможности. До назначенной встречи еще оставалось немного времени, и его можно было использовать с толком.
Тяжело вздохнув, Роман отлепился от стены и не очень торопливо, чтобы поменьше привлекать к себе внимание, побрел к дореволюционному дому, в котором жила его возлюбленная. Лучше быть незваным гостем, чем потерять все.
Но за первым же поворотом его ждала встреча, которая в первую минуту лишила парня дара речи. Мимо застывших людей-марионеток навстречу Волкогонову шли Юля и Дима Шаткин, болтая и посмеиваясь как ни в чем не бывало.
Сначала Роман решил, что у него галлюцинации, но ребята его заметили и ускорили шаг. Через пару секунд они уже поравнялись с беглецом. И Дима, и рыжеволосая гимназистка выглядели такими спокойными, безмятежными и обычными, что у Волкогонова защемило сердце.
— Привет, — тепло улыбнулась ему Юля. — А мы как раз на факультатив.
Только сейчас Роман заметил, что на улице день, а с Ларисой Николаевной они зашли в злополучную школу поздним вечером. Сколько же прошло времени?! Он крепче сжал иридиевую плату, которую так и не выпустил из руки (думал положить в карман, но побоялся), и молча уставился на девушку, не в силах выдавить из себя ни слова.
— Эй, Ромео, молча пялиться на девушку не очень-то вежливо, — хихикнул Шаткин, несильно ткнув одноклассника локтем. Но у Волкогонова не было сил отвечать на глупые шутки.
— Юлечка… — только и смог выдавить он, вкладывая в ладонь девушки свою заветную иридиевую плату. Она должна защитить его любимую. Если у него самого не получится, то «небесный металл» уж точно сможет.
— Что это?
В глазах Юли читалось беспокойство. Она пытливо заглянула в глаза неловкого кавалера и растерянно повернулась к Диме, будто ища у него объяснений. Но тот только пожал плечами.
— Ром, что это за железяка? С тобой все хорошо? Случилось что-то?
Пропуская вопросы мимо ушей, Волкогонов думал только о том, что не должен пускать свою любимую в злополучную школу. Ее нужно задержать любой ценой.
Плохо было то, что, судя по всему, ни она, ни Шаткин не замечали того, что творилось вокруг, а значит, и его рассказу они не поверят. Винить их в этом нельзя — он бы сам тоже не поверил, расскажи ему вдруг кто-то подобную историю. Так что нужно придумать какой-то более подходящий способ остановить Юлю. На Диму парню было, по сути, наплевать. И не потому, что Волкогонов был плохим человеком или другом, просто за последнее время ему пришлось столько пережить, что голова работала с большим трудом. Ему стоило титанических усилий не разрыдаться, видя, что его любимая девушка в порядке, так что для благородных мыслей о товарище попросту не осталось места.
