Книга Случай в Семипалатинске - Николай Свечин

Лыков ночевал в офицерском домике, в комнате сына. Ботабай разбудил его, когда было еще темно. Они поели холодного мяса и отправились на конюшню. Вскоре подошла Анастасия Лоевская, в дорожном платье, с зонтиком и небольшим баулом.

У Лыкова было нехорошее предчувствие. Триста верст по военно-почтовому тракту. Барантачей нет, граница относительно далеко. Что может случиться? Но на душе кошки скребли.

Сыщик отвел аргына в сторону и спросил:

— Ты взял оружие?

— У меня есть браунинг.

— У меня тоже, но это не годится. Принеси две винтовки с подсумками.

Ботабай посмотрел на питерца с недоумением, потом тряхнул головой:

— Слушаюсь.

Он ушел в арсенал и вернулся оттуда с магазинками Мосина и патронами. Пристроил их на дно брички, сам сел на облучок. Барышня удивленно покосилась на оружие, но промолчала. У нее на глазах Лыков переложил из чемодана в карман армейский перевязочный пакет.

Вперед выдвинулся джигит из команды Ганиева по имени Жума. Бричка тронулась следом, держа дистанцию в сто саженей. Они покинули безлюдный в столь ранний час город. Где-то на окраине мычали коровы, пастух собирал стадо. В темноте дорога едва угадывалась. Когда рассвело, бричка и всадник уже уехали далеко. Солнце палило, Лоевская пряталась под зонтиком. Ботабай правил, меланхолично жуя окатыши курта[52]. Беспокойство Лыкова нарастало. Когда он увидел впереди барханы, то велел аргыну остановиться и подозвать Жуму.

— Если на нас нападут, то именно в барханах, — сказал сыщик. — Прикажи джигиту сойти с дороги. Пусть держит путь по гребням, переходя с одной стороны на другую, и смотрит внимательно.

Теперь они ехали медленно, не спуская глаз с Жумы. Вдруг, когда экипаж углубился в барханы на версту, джигит резко повернул коня. Тут же раздались выстрелы, и он полетел с седла. По тому, как Жума упал, сыщик понял, что он убит наповал.

Алексей Николаевич выпрыгнул из дрожек и потянул за собой Лоевскую, приказав:

— Быстро вниз!

Та не думала ни секунды: подобрала юбку и ловко нырнула под экипаж. Мужчины схватили винтовки с подсумками и распластались на дороге. Только они это сделали, как рядом стали бить пули.

— Держи левую сторону, а я правую!

Аргын кивнул и тут же в кого-то выстрелил. Лыков смотрел во все глаза, но противник не показывался. Вдруг над барханом поднялась папаха. До врага было меньше пятидесяти саженей. Бах! Бах! От волнения сыщик дважды промазал. Еще и оружие было незнакомое. Он взял себя в руки, навел мушку под папаху, мягко надавил на спуск. Голова исчезла.

Тут рядом раздался стон. Лыков обернулся и увидел, что Ганиев ранен. Он извивался, держась за левый бок. Черт, там же сердце… Питерец перекатился, вытащил пакет, задрал аргыну бешмет с рубахой и стал быстро перевязывать рану. Винтовку пришлось на время отложить. Он затягивал бинты и кожей чувствовал, что сейчас подстрелят и его. Совсем рядом из-за бархана поднялся туземец и навел карабин. Лыков наклонился над раненым, стараясь закрыть его собой. Но позади грохнуло, и противник сполз по песку головой вниз. Алексей Николаевич обернулся. Анастасия лежала рядом и держала в руках дымившуюся магазинку Боты. Лицо ее исказила гримаса, которую тут же сменила складка между бровями. Барышня была не рада, что убила человека, но и без боя сдаваться не собиралась…

Нападавшие притихли. Как минимум двоих они уже потеряли. Сколько еще осталось? Кажется, пятеро. Бандиты окружили дрожки с двух сторон. Обе лошади убиты, пули ложатся все ближе. Что делать? Один стрелок ранен, другой — юная барышня. Шансов против пятерых головорезов никаких. Ладно, если убьют их с Ботой, но они и ее в живых не оставят, понял Лыков. У сыщика потемнело в глазах от злости. Николка и Настя любят друг друга! Что же им теперь, и детей своих не понянчить? А вот вам! Коллежский советник вспомнил молодость и двумя пулями сбил подряд двоих бандитов. Остальные опять затаились.

Анастасия умелым движением вынула пустую пачку и вставила новую. Действительно туркестанка.

— Смотри направо. Поняла?

— Да.

Барышня шустро развернулась и взяла на прицел свой фланг. Юбка ее при этом задралась до колен, и Лыков увидел перед своим носом красивые девичьи ноги в нитяных чулках. Во дела… Но им обоим было не до приличий. Лоевская дослала патрон и выстрелила, почти не целясь. За барханом выругались. Питерец увидел движение у себя и тоже жахнул. И этого оказалось достаточно. Все стихло, больше в них не стреляли. Воспользовавшись паузой, Алексей Николаевич наложил аргыну на пропитанные кровью бинты новую повязку.

Ботабай был в сознании и прислушивался.

— Неужели ушли? — спросил он шепотом.

— Сейчас выясним. Настасья!

— Я здесь, — барышня обернулась к сыщику.

— Смотри на обе стороны. Я сползаю, проверю.

Минут десять ушло у Лыкова на разведку. Он обежал, прикрываясь кустами, все вокруг. Нашел три трупа и одного тяжелораненого. Бандит смотрел на русского с ненавистью и шипел, а потом умер. Живых не было.

Алексей Николаевич, не таясь, вернулся к дрожкам. Лоевская сидела, прислонясь к колесу. В одной руке она сжимала винтовку, другой придерживала Ботабая. Того бил озноб, но он был в сознании.

— Что там? — спросил аргын.

— Ушли. Я нашел лощину, где они прятали лошадей. Получили отпор и сбежали.

— Что теперь?

— Ты истекаешь кровью, тебе надо в госпиталь. Ближайший — в Джаркенте. Нужно возвращаться.

— Как? — задала резонный вопрос Анастасия. — Наши лошади убиты.

Вдруг лицо ее исказилось.

— Алексей Николаевич, подержите, пожалуйста, Ботабая Аламановича. Когда он сидит, кровь меньше течет. Мне надо…

Тут барышню вырвало прямо на дорогу. Сыщик отдал ей свой носовой платок и принял аргына.

— Ты как?

— Холодно… Это она оттого, что человек убила… А так смелая…

— Держись, сейчас что-нибудь придумаем.

Но придумывать, по счастью, не пришлось. На дороге показалась тройка земской гоньбы. Она на всех парах летела в Джаркент. Увидев расстрелянные дрожки, путники остановились. Им быстро объяснили, что произошло. В тарантас погрузили раненого и барышню, и он рванул дальше. Лыков с винтовкой остался караулить экипаж.