Книга Золотое дело - Сергей Булыга

И тут вдруг Маркел почуял запах дыма, остановился и опять принюхался. И в самом деле, пахло костром. А вот харчами не пахло. Так, может, это молельный костёр, подумал Маркел, осматриваясь. Возле него сбились стрельцы, рядом стоял Ермола.

– Костёр, – тихо сказал Маркел. – Где-то здесь рядом.

И он опять начал осматриваться. Все перед ним расступились. Костра нигде видно не было. Маркел перекрестился и пошёл вперёд, стараясь идти бесшумно. За ним пошёл Ермола, а за Ермолой стрельцы. Место там было довольно открытое, только кое-где из болота торчали корявые сосны да прошлогодняя трава. Трава была очень высокая, в ней можно было спрятаться. Маркел так и делал – шёл, осторожно пригибаясь. Запах костра чуялся всё сильней и сильней, а вот дыма нигде видно не было. Они прошли ещё немного, и впереди вдруг послышалось тихое пение. Это, наверное, была молитва, очень заунывная. Лысый шаман, думал Маркел, лысый шаман, это он… А больше ни о чём не мог подумать. Потом наконец подумалось: почему шаман их не чует, почему поёт? Или, может, он обманывает их, хочет приманить поближе? Тогда всё нужно делать очень быстро! Подумав так, Маркел прибавил шагу. Пение слышалось громче и громче. Маркел уже видел, откуда оно раздаётся – там, над жёлтой посохшей травой, стояли невысокие шесты, серые от времени, а на шестах торчали черепа, человечьи и собачьи. Маркел замер, осторожно ступил в сторону…

И шагах в двадцати впереди он увидел шамана. Шаман сидел к нему боком, и это был тот самый шаман – без шапки, лысый, в тёмной шубе, украшенной разноцветными ленточками, – а перед ним горел небольшой костёр. Шаман держал руки над огнём и пел вполголоса. О чём он пел, Маркел не понимал. Маркел шёл, крадучись. Шаман перестал петь, Маркел сразу же остановился. Шаман опять запел – Маркел опять пошёл. Потом шаман вновь замолчал, на этот раз надолго. Теперь он держал руки очень близко над огнём, потом убрал их и одну из них отставил в сторону. На ладонь к нему тут же сел ворон. Это случилось так быстро, что Маркел даже не успел заметить, откуда взялся этот ворон. Теперь ворон сидел на руке у шамана, шаман улыбался и что-то шептал. Ворон, казалось, его слушал, склонив голову. Шаман свободной рукой оборвал с шубы ленточку, дал её ворону. Ворон зажал её в клюве, шаман подбросил ворона, и тот взлетел.

– Стреляйте! – закричал Ермола.

Стрельцы стали стрелять, вразнобой, и никто не попал. Ворон взлетел ещё выше, сделал над стрельцами круг и улетел, и скрылся за деревьями. Только тогда шаман обернулся к Маркелу и сказал, теперь уже понятно, по-вогульски:

– Я слышал, как вы шли. И слышал, что вы думали. Глупцы!

И он опять повернулся к костру, и стал опять греть над ним руки. Стрельцы подбежали к Маркелу. Маркел мельком глянул на них, ничего не сказал и опять обернулся к шаману. Тот продолжал сидеть перед костром. Снег вокруг костра давно растаял, земля была сухая, серая. Маркел сказал:

– Вот мы и снова встретились. Ты меня, конечно, помнишь?

Шаман утвердительно кивнул.

– Говорят, эта тропа, – сказал Маркел, – ведёт к Великой Богине.

– Говорят, – сказал шаман, прищурившись.

– А ещё говорят, – продолжил Маркел, – что ты сторожишь эту тропу, и одних пропускаешь по ней, а других не пропускаешь.

– И так тоже говорят, – сказал шаман, уже не улыбаясь, медленно поднял голову, посмотрел Маркелу прямо в глаза и продолжил: – Но это не так. Всё решает Великая Богиня, а я лишь делаю то, что она мне прикажет.

– Тогда, – сказал Маркел, – ты должен помнить, что она сказала обо мне – что она ждёт меня.

– Я это помню, да, – сказал шаман и усмехнулся. – Но это было очень давно, так что Великая Богиня вполне могла и передумать.

– Да как это давно?! – сердито воскликнул Маркел. – Это было всего несколько дней тому назад!

– Да, это так, – сказал шаман. – Но за это время всё могло очень сильно измениться. Да и Великая Богиня тоже женщина, а женщины не любят быть постоянными. Вот я и отправил ворона, чтобы узнать, как мне теперь быть с вами. А пока не мешайте мне думать!

И с этими словами он положил руки на колени и снова запел свою очень тоскливую и непонятную песню-молитву.

Маркел обернулся.

– Э! – со смехом воскликнул стоявший рядом с ним Ермола. – Не так с ними надо разговаривать! – И он сорвал с плеча пищаль, ткнул ею шаману в грудь и приказал: – Вставай, собака!

Шаман даже не шелохнулся. Ермола выстрелил в него в упор. Шаман упал. Всё затянуло едким дымом.

– Вот так… – начал было Ермола…

Но тут шаман зашевелился, захрипел и начал подниматься. Маркел, Ермола и стрельцы, все отшатнулись. Шаман снова сел к костру. По губам у него текла кровь, и шуба на груди была в крови. Шаман приложил ладонь к губам и что-то с трудом выплюнул, раскрыл ладонь. На ней лежала пуля. Шаман уронил пулю в костёр, облизал губы и снова запел. Это была уже другая песня, очень мрачная.

– Эй! – закричал Ермола. – Он колдует! Да он сейчас нас всех убьёт!

И они попятились. Маркел крикнул идти за ним, первым взошёл на тропу и пошёл по ней дальше. Шёл и оглядывался. За ним быстрым шагом шли Ермола и стрельцы, катились нарты. А ещё дальше был виден костёр, возле него сидел шаман, костёр быстро разгорался, поднимался дым. А вскоре, когда дым порывами сдувало ветром, становилось видно, что шаман уже лежит на боку и не шевелится.

– Вот и всё! – радостно воскликнул Ермола. – Никакой он не колдун! Пуля колдует крепче! – И засмеялся.

А все остальные молчали. Просто старались идти быстро, вот и всё. Ермоле было страшно в тишине, и он продолжил:

– Великая Богиня! Великая Богиня! Кого это мы так величаем? Нет там никакой богини, а есть только ведьма-воровка, золочёная старая баба, которая сидит в тёмной пещере и скулит как побитая собака. А то как же! Ведь раньше у неё было много слуг, Лугуй и другие князьки, а теперь они все разбежались, никто не хочет её защищать! И вот мы теперь туда придём, свяжем её и отвезём в Москву, и нам там за это дадут… Сколько дадут? Маркел, чего молчишь? Ведь ты же знаешь это!

Маркел оглянулся, сердито ощерился и так же сердито начал отвечать:

– А что я? А я ещё в Москва так говорил! Дайте мне, говорил, сто рублей, чтобы было чем людям платить, дайте подорожную с царской печатью, дайте стрельцов с десяток, самых лучших, и я вам её привезу. А они… – Маркел отвернулся и прибавил шагу, и продолжил уже с горечью: – А что они? Они не верили! Тогда мой боярин, князь Семён, дай ему Господь здоровья, говорит: да как это вы ему не верите, да он у нас в приказе самый ловкий, самый крепкий, его никакая ведьма, никакой колдун не одолеет, вот как у нас в прошлом году…