Да, мутное какое-то дельце получается, — налицо, что называется, серьезные нестыковочки… Правда, какое это теперь имеет значение, — ведь помочь спасти Ирину это никак не может! Но все равно нехорошо как-то становится от понимания того, что единственный человек, кто кроме Федора на самом знал о деньгах в куницынском кейсе, была Ирина… М-да, а ведь если абстрагироваться от Ирининого положения сейчас, то к ней, как говорится, возникает ряд вопросов! Например, почему после ухода Федора она не вызвала милицию? И как, собственно говоря, она умудрилась оказаться в лапах Шер-Хана, ведь чтобы захватить ее, тому нужно было как минимум попасть в квартиру? И какую роль Ирина сыграла в исчезновении трупа, ведь получается, что уборку в спальне делали ее руки?
«Господи, да в чем ты ее подозреваешь?! — укорил сам себя Федор. — Решил вину за то, что не остался в квартире, не вызвал сам ментов, свалить на жену?! Ну, красавец! Что она, по-твоему, сама в полон басурману сдалась?!» — «А ты не утрируй! — отмахнулся сам от себя Федор. — Ты вот жил с женщиной больше десяти лет, и выясняется, что ничего, ничего не знал о ней! Ведь оказалось же, что с Куницыным они — институтские однокашники? И, значит, все эти годы она тебя обманывала! И про то, что Куницын и Дерябин — родственники, знала, но это уже так, мелочь…»
А что еще в таком случае таила она все это время от мужа? Какие секреты скрыты в ее прошлом? Один-единственный только раз Федор осторожно поинтересовался о происхождении шрамов на ее запястьях. «Никогда больше не спрашивай меня об этом!» — почернев лицом, резко ответила Ирина. Правда, сразу спохватилась, что совершенно ни с того ни с сего была слишком уж нелюбезна с мужем, извинилась, чмокнула, улыбаясь, в лоб. Но на вопрос так и не ответила. М-да, чего уж там, раньше надо было думать о том, что такие тихие и красивые омуты, как Ирина, для чертей — самое заповедное место…
«Ну и что? — усмехнулся в лицо Федору тот, второй. — Да не просто ли ты, сделав из матери твоего ребенка какого-то черта с рогами, подводишь базу под то, чтобы с этой минуты больше ничего не предпринимать и ручки сложить? Мол, сделать-то все равно ничего нельзя! Типа — где я вам найду полмиллиона долларов за одни сутки, да еще и в субботу? Оно конечно, ведь это не тебе зверюга Шер-Хан будет медленно отрезать выступающие части тела. Неприятно, конечно, — совесть, зараза, загрызет, дочке в глаза смотреть будет невмоготу… Но уж лучше так, сопереживающим порядком, чем под ножик-то, да?» Ничего не ответил на это сам себе Федор, потому что стало ему вдруг ужасно тошно и стыдно. И по какому-то мгновенному наитию он вынул из кармана телефон и набрал тещин номер.
Несмотря на позднее время, Иринина мама сняла трубку на полгудке, как будто дежурила у телефона.
— Здрасьте, Капитолина Павловна! — начал Федор, стараясь, чтобы голос его звучал не очень уж загробно. — Извините, что так поздно…
— Федор? — строго перебила его теща. — Почему звонишь ты, а не Ирина? И почему ваш домашний номер не отвечает? Я телефон оборвала! Вы вообще где? Что-то случилось?
— Нет, нет! — зачастил Федор, не представляя, как теперь выпутаться из ситуации.
На самом-то деле он ведь позвонил затем, чтобы проверить жену, что называется, «на вшивость», используя для этого, как лакмусовую бумажку, дочернюю любовь. Матери и дочери, как правило, любят друг друга и бывают очень близки. Но у Ирины с матерью были вообще совершенно особые отношения. Капитолина Павловна, воспитавшая дочь без отца, любила ее фанатично, самоотверженно и всеохватно. Ирина платила ей тем же. Не было вечера, чтобы они не созванивались и по полчаса-часу увлеченно не общались, как лучшие подруги, на самые разные темы. Поэтому если бы в исчезновении Ирины было «двойное дно», матери она позвонила бы обязательно.
— Нет, нет, все в порядке! — как можно более беззаботно ответил Федор, со странной радостью чувствуя, что со своей теорией попал впросак. — У нас у дома что-то копали, кабель порвали, во всем подъезде не работают телефоны. А у Иры деньги на мобильном еще вчера закончились, а я сегодня зарплату не получил, не смог положить ей на счет. Вот, звоню со своего мобильного узнать, как вы там с Полькой?
— У нас все нормально, — уже более спокойным тоном ответила теща. — Мы с Полиной вечером много читали, она хорошо поела и спит. Вообще девочке у меня нравится, ты же знаешь, Федор. Нужно и вам выбираться из этого вашего Коровина, мы только вчера с Ирой это обсуждали…
— У меня сейчас батарейка сядет, Капитолина Павловна, — мягко перебил тещины излияния Федор.
— Да, да, я понимаю, о чем со мной разговаривать! — оскорбилась теща, и Федор как воочию представил ее обиженно поджатые губы. — Пока у тебя батарейка не села, дай мне, пожалуйста, Иру на минутку, мы с ней кое о чем вчера не договорили.
— Я еще не дома, — облившись потом, нашелся Федор. — Шеф задержал на работе.
— А-а, — протянула теща, интонационно давая понять, что она-то знает, на какой такой работе задерживаются обычно непутевые зятья. — Ну хорошо, попроси Ирочку, чтобы каким-нибудь образом позвонила мне завтра, мне нужно посоветоваться с ней по поводу того, что дальше нам с Полиной читать.
— Конечно, конечно, Капитолина Павловна, — заверил тешу Федор. — Она позвонит вам завтра от знакомых из соседнего подъезда. Спокойной ночи!
— Спокойной ночи, Федор, — надменно ответила теща и дала отбой.
«Она обязательно вам позвонит! — сжал зубы Федор, пряча телефон в карман. — Не знаю, как я сделаю это, но она вам позвонит!»
* * *
Катя позвонила, когда такси уже подъезжало к Ясеневу, и радостно отрапортовала, что к пиру все готово, только выпить нечего. Федор поразился своевременности напоминания и в круглосуточном мини-маркете рядом с Катиным домом купил литровую бутылку самой дорогой водки. Катя встретила его в дверях и без слов бросилась на шею. Федор уронил на пол мешок, положил ей ладони на бедра, привлек к себе. Все ниже пояса в нем моментально загудело, но усилием воли он остановил руки, уже расстегивающие на Кате одежду. Ему стало ужасно стыдно вдруг, что после такого дня, чудом сам избежав смерти и за двадцать с минутами часов до весьма вероятной смерти Ирины не только тело его, но и разум стремится сейчас только к одному — поскорее слиться в одно целое с Катей.
— Что-то еще случилось? — тонко уловив состояние Федора, спросила она, отстраняясь. — Все совсем плохо?
— Пожалуй, даже еще хуже, — невесело улыбнулся в ответ Федор.
Они снова сели на кухне. Все было как и сутки назад, разве что вместо мяса с картошкой на столе был любимый Федоров плов, который Катя, научившись у родственников из Ферганы, умела готовить совершенно профессионально. Потрясающе пряный аромат баранины, риса и чеснока с тонкой барбарисной нотой витал над столом. Последний раз Федор ел почти двенадцать часов назад и удивился тому, что совершено не испытывает чувства голода. А вот выпить натянутые, как струны, нервы просто требовали. Федор налил Кате — как обычно, полстопки, а себе вместо лафитника попросил поставить стакан и налил его чуть не до краев. Катя посмотрела на него с испугом, но Федор подмигнул ей: мол, не боись, Гт о" кеу!
