Из сотни правдНайди однуСвою лунуНочных орбит.И будешь ль радСебе соврать,Что день с утраСудьбу трубит…
Ничто, оказывается, не проходит так буднично, как приезд самодержца Всероссийского, Московского, Киевского… царя Казанского, Астраханского… государя Псковского… и прочее, прочее…
– Что там, на радаре… хвоста не привели? Мы больше не можем позволить себе импровизаций.
«Ямал» вышел из па́ка, прорезал скопившиеся у кромки скопления битого льда, обогнул отколовшийся здоровенный (километр на километр) кусок ледяного поля и заскользил по открытой воде.
Ветер за двое суток пусть и не особо поменял направление, покрепчал, задув немного восточней, но температура и влажность воздуха изменились, как следствие слегка разогнав туман.
С одной стороны, задолбала эта муть, угнетающая и давящая серой непроглядностью, а с другой, если совсем прояснится (к чему, видимо, и шло), будут они своей красной «многоэтажкой» на виду издалека.
– Во-первых, чисто, – старпом весьма вольно махнул на экран радара, – вон он – «Скуратов», метка совпадает с радиопеленгом. Больше ничего крупного.
– А во-вторых?
– Посовещались мы на вахте… Уж больно шустро англичане отреагировали. А ну-ка: фрахт, припасы, люди, опять же деньги. Либо это экспромт по-быстрому…
– Ничего себе экспромт. Подготовить экспедицию почти «на коленке».
– Либо у них вообще что-то намечалось, и они поменяли задачу. Подготовленные агенты – не проблема. Во все британские экспедиции входили морские офицеры и люди из разведки. Или кто там у них на это время занимался подобным… Так что, скорей всего, непрошеных мы пока больше не увидим.
* * *
«Лейтенант Скуратов» выглядел как и прежде, лишь весьма свежий попутный ветер рвал царский штандарт, да людей на палубе наблюдалось чуть больше.
И неожиданно за собой замечалось желание схватиться за бинокль (о, нет, бинокль был уже в руках) и посмотреть!
Ну, как же, целый царь!
– Вон он с бородкой, лупоглазенький.
Андрей Анатольевич чуть не подавился сигаретой, услышав голос из-за спины, гаркнул:
– Вы тут, шельмы, какого?..
Наташа, где-то раздобыв бинокль, в пуховичке нараспашку, навив волосы, зырила на приближающийся пароход. Рядом в нетерпении отиралась буфетчица, невооружённым глазом, сколько ни щурясь, естественно, ничего разглядеть не могла. Но и бинокль у подруги взять не решалась.
«У такой возьми, – помня характер медички, позабавился капитан, – с коготочками-то».
Сто́я на выступающем крыле мостика, Черто́в вдруг заметил, что чрезмерный интерес к новым гостям (а точнее к гостю) имел место быть не только у женщин – то тут, то там на балкончиках и площадках ледокола мелькали люди, все же стараясь не мельтешить и побыстрей скрыться внутри надстройки.
«Ого! Это чего у нас народ – шоу “звезда приехала”? Или пробудились верноподданнические гены векового крепостничества?»
И тут же сообразив, что сам вот тоже вышел поглазеть, мысленно сплюнул: «Это чё? Невольное скрытое холопство, если уж резать совсем самокритично и грубо? Да какого хрена! Соблюсти этикет, и достаточно. Мы и не подданные, и не военные, чтобы строить команду, с флагами и салютами. Царь и царь. Человек, не динозавр».
