Если бы дело было днем, то летчики приближающихся вертолетов бы видели, как лавиной смерти перед которой чернеет оставшаяся зелень, несутся тысячи существ, широким веером двигаясь сквозь населенный пункт, по дорогам и огородам.
В военной части люди запаниковали, чего им ждать в случае прорыва существ на территорию лагеря, никому из них рассказывать не было нужно. Они видели последствия своими глазами. Внедорожники с операторами, потерявшими свои боевые машины развернулись и двинулись прочь, а им на встречу со стороны военной части уже неслись пятьдесят ПР127 и пара десятков ПР762. Вильнув рулем, внедорожники объехали спасительных роботов и ворвались в часть. Солдаты — пулеметчики и огнеметчики уже погрузились в тентованные грузовики для перевозки людей. По приказу руководства, в кои то веки проявивших благоразумие, личный состав исключался из прямых боевых действий. Орущий и командующий на месте майор Зверев, перегрузил операторов уже едущих в поле роботов, в прибывшие из Иванково внедорожники, в то время как отработавший и потерявший своих роботов состав уже грузился в транспорт.
— Поехали, всё! — прикрикнул он на водителей грузовиков, размахивая фуражкой над головой, оставляя лагерь в разобранном виде, вместе с работающими генераторами, включенными прожекторами, один из которых в суматохе завалился, перевернулся и упрямо бил в пасмурное ночное небо, через облака которого невозможно было увидеть звезды.
Отдаленные короткие, трескучие залпы и взрывы ракет, выпущенные винтокрылыми машинами, приближались. В высоте, стремительно разбивая лопастями воздух, пронеслось звено из пяти боевых вертолетов. Отстрелявшиеся дежурные машины легли на обратный курс, для дозаправки и пополнения боекомплекта, а операторы роботов уже видели силуэты на фоне огня и в столбах прожекторов вертолетов, бегущих во весь дух зомби. У существ была информация о том, с какой стороны находится противник, оптика квадрокоптеров хоть и могла отследить движение, если таковое имелось, все равно нередко пропускала или теряла из виду нелюдей. Единицы существ отсиживаясь в потаенных местах, в домах, под навесами, в собачьих будках, да мало ли где еще можно спрятаться и преследуя простейшие цели поиска пропитания невольно обнаруживали автомобили с людьми внутри, которые уезжали, но спустя минуты возвращались на исходную, что говорило о крайней близости других людей. Обстрелянные беглым огнем вертолетов зомби едва ли потеряли десятую часть. Стремительность и количество существ, подпитывающих друг друга крохами энергии значительно повышали живучесть каждой особи. Первые из них уже выбегали из Чернобыльской улицы. Дружно и часто застрекотали уже совсем другим голосом сто двадцать седьмые, ругаясь огненными вспышками пороховых газов из короткого ствола. Операторы, впервые услышавшие в наушнике голос орудия этого калибра переглянулись. Сто двадцать седьмые наносили ощутимы урон. Не прицельные очереди из короткого пулемета, чья точность ухудшилась, но была приемлемой, разбивали человеческие остовы и выбивали снопы брызг с противоположенных сторон зомби. Существа падали, вставая лишь через некоторое время, оказываясь в конце бегущей лавины. Но их было много. Теперь дружный огонь семидесяти стволов сильно притормозил волну гнуса, который начал заваливаться и спотыкаться друг о друга. Зеленой травы под ними уже не было. Вертолеты разряжали пушки и блоки неуправляемых восьмидесяти миллиметровых ракет, яркими вспышками при включенном ночном видении ослепляя экраны операторов, перемалывая землю и тела существ с дымом и друг с другом, все еще продолжающих бежать единым организмом на убой. Роботы дали задний ход, разрывая расстояние, тут же внедорожники, стоявшие в паре километров двинулись прочь от места сражения. Количество зомби таяло, из кучи тел в дыме и огне вставал лишь один из десяти, замедлившийся и с незатягивающимися ранами, начинающий искать пути отступления, но падающий под сфокусированным огнем боевых машин. Зомби поняли, что загнали себя в ловушку когда это было слишком поздно. Вторая, неожиданная линия ПР127, оказалась непреодолимой. Остатки их двинулись к реке, другие отступили назад в Иванков. ПР127 с порозовевшими и светящимися в ночи стволами безошибочно отстреливали их через дым. Военные облегченно выдохнули, хоть им и не пришлось вмешиваться в работу роботов, но руки на джойстиках управления предательски дрожали. Это была победа. Местная, локальная, небольшая, но победа.
* * *
Тем временем где-то недалеко от Обуховичей из лесной опушки вышло несколько человек. В руках были корзины, в которых болтались грибы, не так уж и много. На спинах рюкзаки, в руках палки, все было как положено, но одна беда, они не светили себе фонарем. Плотно надвинутые кепки и запачканное сажей и грязью лица делали невозможным рассмотреть их даже при дневном освещении. Заметивший их ПР762, работающий в автономном режиме патрулирования, словно дрессированный пес, засек движение и понесся «обнюхивать» идущих. Они заметили его на большом расстоянии, гораздо большем, чем это можно было сделать человеку в темноте. Тем не менее, держась друг за другом они продолжали движение на юг. ПР приблизился на расстояние нескольких метров и включил фару, освещая лица. Идущие замерли, позволяя роботу сравнить то что он видит с базой данных и замерить температуру. Они терпеливо ждали, пока он зафиксирует каждого. К трем первым идущим он, осветив и просканировав, потерял интерес, а вот четвертый привлек его внимание. Температура тела тридцать два градуса, тридцать один, тридцать, двадцать девять… ПР отъехал на несколько метров и достав оружие длинной очередью опрокинул зомби, затем рванув на него, схватил манипуляторами и потянул на уже раскрутившуюся циркулярную пилу. Стоящие рядом «грибники» как один отвернулись и не проронив ни звука пошли дальше. Распиливаемый зомби, воспринял это как должное, принеся себя в жертву, не проронив ни слова, не вскрикнув и не сопротивляясь.
Следящий за монитором ноутбука, в одной из будок управления роботами, сидел с закрытыми глазами. Наушник из его уха выпал, он мерно и глубоко дышал. Товарищ сидящий рядом также пялился в свой экран, но и он был на полпути к Морфею. Другие операторы следящие за камерами дежуривших ПР762, на этом участке также боролись со сном. Возможно в этом была виновата общая духота и плохая вентиляция будки, возможно темные экраны, на которых часами ничего не происходило, возможно мерный шум двигателя и равномерное гудение аппаратуры, может быть изменения в погоде, может быть отсутствие офицера на своем посту вместе с остальными, который не в силах находиться в тесном замкнутом пространстве уже час как ушел в кабину к водителю, где достав из бардачка пузырек с водкой тихонько налил себе и рулящему за свое день рождение. Мало ли можно найти причин? Но если бы он сейчас вышел из машины и посмотрел метров на сто назад, он бы увидел, как несколько человекообразных силуэтов с корзинами идут опираясь на трости под ночным пасмурным небом в сторону трассы Р02.
Глава 23. Он и она
Черные свечи колыхались, обозначая движение в тоннеле. Лука сидел на земле, а перерождающаяся Лилит на троне, завернутая в накидку. Ее перерождение проходило спокойно, без пробуждений и беспокойства. Единственное что беспокоило и в то же время радовало Луку, то, что вирус очевидно мутировал вместе с изменением его роли в организме носителя. Если раньше он заставлял подчиняться, и жестоко наказывал при любом ослушании, то теперь он превратился в помощника, не заставляя, но подсказывая. Очевидно этот быстро изменяющийся штамм уже в новой форме перешел на Лилит и теперь оставлял на ней совершенно другие отметины. Ее тело не покрылось пятнами, нет, но все сосуды и вены за исключением верхней части лица проступили с небывалой четкостью, темного, просвечивающего сквозь кожу цвета. Проявившиеся линии сосудов своим странным рисунком делали Лилит еще более красивой и мистически ужасной одновременно. Он считал удары ее сердца. Несколько раз сердце трепетало, словно боролось со сном, но не в силах преодолеть силу овладевающей телом колонии смирялось, продолжая мерно отбивать свое сдвоенное «тут-тук». Лука чувствовал, что процесс завершается, и было ли перерождение ужасно или нет, судить не ему. Для него Лилит останется навсегда первой и наверное единственной, той самой безумной и неудержимой, той которая отдала свое сердце, тело и душу ему, и что бы не случилось, он не уронит этот дар и не переступит через него. «Тук-тук»… без нее он лишь получеловек, а с ней он Бог, пусть совершенно не тот, который указан в книгах, не тот которому поклонялись они и одного из которых положили в мавзолей, но другой, имя которого нарисовано черной краской на стенах этой шахты. «Тук-тук»… и если так расположила дороги воля вселенной, то он не имеет ничего против. «Тук-тук»… кто он такой, чтобы перечить стольким поленьям из человеческих судеб, сожженным вдоль дороги по которой он идет? «Тук… — тук»… последние удары человеческого сердца.
