Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
Филип прибыл в пол-одиннадцатого вечера. Он обстоятельно поговорил с Питером, изучил его карту и уже после полуночи заглянул ко мне в кабинет, чтобы пожелать нам удачи. Эдриан Баннинг, оксфордский кардиолог Питера, сравнил его с человеком на трамплине, который готовится к прыжку, но при этом не знает, есть ли в бассейне вода.
Вот что написал Эдриан.
«С точки зрения функций организма Хоутон был мертв. Все, что у него оставалось, – исполненный разочарования разум. Прогноз при сердечной недостаточности хуже, чем при любой разновидности рака. Если состояние пациента не соответствует минимальным критериям для постановки в очередь на трансплантацию, то традиционная медицина мало чем способна помочь. У каждого кардиолога полно таких пациентов: будучи не в состоянии работать, они просто доживают свои последние дни в ожидании смерти».
Наутро, в половину восьмого, все собрались в наркозной комнате пятой операционной. Бад, как обычно, пришел в ковбойских сапогах и шляпе: привычное дело для Техаса, но не для Оксфорда. Я спросил у Питера, не появились ли у него сомнения и не хочет ли он что-нибудь сказать напоследок. Он ответил, что после операции ему станет лучше, независимо от ее исхода. Я бойко заверил его, что все будет в порядке: каждому пациенту не помешает услышать это перед общим наркозом.
Когда Питер отключился, мы уложили его правым боком на операционный стол, обнажив голову и шею слева, и я отметил линии предполагаемых хирургических разрезов несмываемым черным маркером. Мы собирались вывести питающий кабель через верхнюю часть грудной клетки, а затем провести его вдоль шеи и через левую часть головы. Эндрю Фрилэнд, – мой коллега, специализирующийся на кохлеарных имплантатах, – должен был установить в черепе базу для штепсельного разъема, пока мы будем вскрывать околосердечную сумку и аорту через большой разрез между ребрами в левой части грудной клетки.
С некоторым волнением я вскрыл бедренную артерию и вену в паху, чтобы подключить Питера к аппарату искусственного кровообращения, после чего сделал надрез в груди, рассекая скальпелем жировую ткань и истощенные мышцы. Металлический ретрактор раздвинул ребра, открыв перед нами околосердечную сумку и легкие. Прямо за легкими располагалась аорта. Через дополнительный разрез в плече мы ввели в шею черный изолированный шнур питания, который затем вывели наружу позади левого уха. Это было непросто, так как приходилось действовать в непосредственной близости от крупных артерий и вен, не говоря уже о жизненно важных нервах, – крайне кропотливая работа.
На конце электрического кабеля располагался миниатюрный штепсельный разъем с тремя контактами. Да-да, самый настоящий штепсельный разъем: он вставлялся в титановую базу с шестью отверстиями под шурупы, которыми та должна была крепиться к черепу Питера с внешней стороны. Эндрю сделал за ухом разрез в форме полумесяца и соскреб с кости фиброзное покрытие. Затем с помощью электродрели просверлил в черепе сквозные отверстия для шурупов. И наконец разъем надежно прикрутили к черепу, добавив костной пыли, чтобы ускорить заживление тканей вокруг титанового корпуса. Все это мы придумывали на ходу.
Осталось проделать в центре кожного лоскута отверстие: через него будет выступать разъем, к которому можно будет подключить кабель питания, ведущий к аккумуляторам и контроллеру. После этого мы зашили разрезы на шее и голове. К установке насоса все было готово.
Я вскрыл околосердечную сумку. Печальное зрелище. Огромный трепыхающийся левый желудочек состоял больше из рубцовой, чем из мышечной ткани. Он почти не двигался, и спустя час после начала операции артериальное давление существенно упало, в крови скопилась молочная кислота, так что пришлось запустить АИК, чтобы помочь кровообращению. Бад держал титановый насос, а я отодвинул легкие, обнажив аорту. Сперва нужно было пришить сосудистый имплантат к аорте, и только потом устанавливать в сердце насос. Искусственный сосуд требовался подходящей длины – не слишком длинный, чтобы не перекручивался, но и не слишком короткий, что было бы куда хуже. К тому же необходимо было сделать безупречные швы, иначе кровопотери не избежать.
Рис. 5. Установленный в левый желудочек прибор «Джарвик-2000» (операция, проведенная Питеру Хоутону)
Кульминация приближалась. Мы начали пришивать ограничительную манжету к закругленной верхушке сердца, которое выглядело как сгнившая дыня. Отныне сердце Питера никогда не будет в одиночку отвечать за его кровообращение. С этого момента его жизнь будет зависеть от рукотворного прибора (рис. 5).
Все, что нам оставалось, – проделать выемку внутри сердечной мышцы через центр манжеты и вставить насос (все равно что удалить из яблока сердцевину, а затем впихнуть туда пальчиковую батарейку). Для Питера это был спасательный круг. Мы собирались сотворить человека без пульса, и пока все складывалось хорошо. В обтянутой манжетой сердечной мышце я сделал надрез крест-накрест, после чего специальным инструментом мы проделали выемку, в которую поместили насос. Все шло по плану – по крайней мере до сих пор.
Дезире держала в руках контроллер и аккумуляторы, готовая подключить кабель, едва получит указание. Когда я убедился, что ни в насосе, ни сосудистом имплантате не осталось воздуха, мы запустили насос на скорости 10 000 оборотов в минуту. Датчик потока показал, что прибор перекачивает четыре с половиной литра в минуту. Мы уменьшили поток в АИК, чтобы сердце Питера вместе с насосом взяло кровообращение на себя, постепенно переключаясь с внешней вспомогательной системы на внутреннюю. Наконец я сказал Брайану «вырубать». На все про все у нас ушло два часа.
Все взгляды устремились на экран кардиомонитора. Абсолютно прямая линия, отображавшая уровень артериального давления, показывала, что оно достигает не более двух третей от нормы; давление в венах также было ниже нормального. Хотя это и говорило о том, что правый желудочек справляется хорошо, давление все равно было чересчур низким. Кровоток должен быть достаточно сильным, иначе мощный насос опустошит левый желудочек и образуется затор. Мы стремились добиться баланса, при котором насос выполнял бы львиную долю работы, но левый желудочек продолжал бы выбрасывать небольшую часть крови.
И еще один момент: нужно было адаптировать план послеоперационного ухода к совершенно новой для человека физиологии без пульса – физиологии прямой линии. Мы с коллегами напрактиковались на множестве овец, поэтому знали, что от нас потребуется.
Последней и самой неприятной проблемой было кровотечение, которое следовало остановить. Из каждого разреза и прокола на теле Питера сочилась кровь, потому что раздутая печень перестала вырабатывать факторы свертывания крови – распространенная проблема среди пациентов, нуждающихся в искусственном сердце. Итак, мы ввели Питеру донорские факторы крови и тромбоциты – липкие клетки, ускоряющие заживление разрезов, после чего ординаторы закрыли грудную клетку.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
