Мусор из совка Стефек высыпал рядом с мусорным ведром, но поднос с компотом, стаканами и блюдечками донёс до комнаты в целости и сохранности, пролив не больше двух ложек компота, когда расставлял на столе компотницу и стаканы. Разливательную ложку Яночка предусмотрительно тут же у него отобрала, чтобы у Збини не было повода отвлекаться от своего отчёта. Стефек сразу онемел, остолбенел, окаменел и оглох.
Збиня мог спокойно продолжить рассказ.
— Насколько я понял. Очкарик не разбирается в марках, ему лишь бы продать подороже, а так он в марках как свинья в апельсинах. Зютек так сказал. А Зютек разбирается, поэтому тот в нем, Зютеке, заинтересован, без него, Зютека, как без рук. Это Зютек так сказал.
Збиня допил компот, вытащил из него кусок яблока, съел, подумал и закончил:
— И это все.
— Мало! — жёстко сказал Павлик. — Нам ещё надо знать, связан ли с }rni шайкой Файксат, знают ли они друг друга. Я имею в виду Очкарика и Файксата.
— А, насчёт этого могу сказать! — обрадовался Збиня. — Не знают. То есть Зютек так прямо не сказал, я ведь не мог спросить, но у него поджилки трясутся, как бы Файксат не узнал, что он связался с Очкариком, и наоборот. Вот я пошевелил извилинами и так думаю: или они вовсе не знают друг о друге, или как минимум один из них не знает, чем занимается второй. Не исключено, что в конце концов за те марки заплатит Файксат.
— Дудки! — возразила Яночка. — Файксат всегда скупает марки по дешёвке, а Очкарик наоборот, захочет продать как можно дороже. Нет, они никак не договорятся. Кто-то третий нужен.
Павлику тоже захотелось вытащить из стакана кусочек яблока. Поскольку Стефек при сервировке игнорировал ложечки, а лезть пальцами в стакан, как это сделал Збиня, Павлик знал, некультурно, он извлёк фрукт с помощью черенка разливательной ложки и с удовольствием его съел. Возможно, именно яблоко вдохновило его.
— Слушайте, у меня идея! То есть я так подумал: если Зютек не имеет понятия, какие марки в коллекции, откуда он знает, какие требуются взамен? А ведь надо подменить так, чтобы разница не очень бросалась в глаза, чтобы её не каждый заметил.
Збиня опять с трудом оторвался от созерцания лошадиной головы и удивлённо заметил:
— Слушай, а ты.., того, соображаешь. Вот я сейчас припоминаю, что-то он себе под носом бормотал, что все труднее доставать марки. У кого-то он доставал их, а теперь с этим тоже проблемы. Выходит, и в самом деле есть какой-то третий?
— Может, Баранский?
— Понятия не имею. Фамилий Зютек никогда не называет.
— Получается, все вертится вокруг Зютека, он должен все знать, вот и постарайся вытащить из него побольше…
— Ты думаешь, это раз плюнуть? Павлик не ответил, только выразительно посмотрел на сияющую золотым блеском лошадиную голову, так безотказно действующую на Збиню. Вот и теперь тот сразу замолчал и перестал ссылаться на трудности в расследовании. Яночка поддержала брата:
— Учтите — Зютека нельзя ни на минуту упускать из виду. В этой шайке он — ключевая фигура, хотя и не главный. Он исполнитель, он же — связующее звено. А ведь ещё и из Алжира летят брелочки, вот-вот прибудут…
Слова девочки произвели сильное впечатление на обоих братьев. Збиню, естественно, вдохновили летящие из Алжира брелочки, Стефек же уловил суть — его кумир желает получать информацию о Зютеке. Как можно больше всякой информации! Пожалуйста, будет ей информация. А если обожаемое существо потребует и самого Зютека, он, Стефек, доставит и его в натуральном виде. Если надо, в упаковке и перевяжет ленточкой с бантиком!
У Збини от волнения пересохло в горле. Ладно, ради получения новых экземпляров коллекции, да ещё таких экзотических, он готов на многое. Но из того, что сказал Павлик, следует, что возни с этим Зютеком и конца не видно. А как же лошадиная голова? Он, Збиня, долго не выдержит. Он желает это сияющее сокровище получить как можно скорее, чтобы оно стало его собственностью, чтобы он мог повесить его на почётном месте в ряду других экспонатов и наслаждаться его видом в любое время дня и ночи. И не только смотреть, но и брать в руки, прижимать к сердцу, до блеска натирать мягкой бархоткой! А история с марками может затянуться до бесконечности! Нет, он не выдержит!
Громко проглотив слюну, Збиня хрипло сказал:
— Положим, я готов бдить и держать руку на пульсе, но ведь этот тип может тянуть резину, да и схлопотать по морде недолго. Тут компенсация требуется.
— Ты что имеешь в виду? — холодно поинтересовался Павлик.
— Предлагаю честную сделку: я получаю вот это, — Збиня кивнул на брелок, — прямо сейчас. А на Зютека обязуюсь доносить аж до.., до конца афёры!
— А за арабские что сделаешь?
— Про арабские особый разговор будет, когда прилетят.
И рука Збини сама протянулась к лежащему посередине стола сверкающему кружочку. От прикосновения к нему все тело парня пронизало острое чувство счастья.
— Честное слово? — пожелал убедиться Павлик.
— Слово чести! — пообещал Збиня. Павлик взглянул на сестру, та кивнула. Пусть будет так, возможно, полученное вознаграждение подвигнет Збиню на новые подвиги. И каждый раз, когда посмотрит на лошадиную голову, вспомнит о своём обещании. Во всяком случае, другого им пока ничего не остаётся, как положиться на клятвенное обещание и впредь сообщать все новости о Зютеке. Впрочем, Яночка не сомневалась, что поощрённый ценным подарком Збиня не только не забудет о своих обещаниях, но, напротив, станет ещё больше стараться.
— Ладно, бери! — разрешил Павлик. — Уговор дороже денег. Мы тебе доверяем.
* * *
— Итак, у нас остались практически только Пшеворский и Баранский, — проглядывая свои записи в тетради, сказала Яночка. — Их не знаем ни мы с тобой, ни Хабр.
— И адреса Пшеворского у нас нет, — напомнил Павлик.
— Начнём с Баранского, ведь совсем неохваченный. Мы не знаем ни того, как он выглядит, ни того, где живёт, ни того, чем занимается. И самое главное — я не знаю, как все это узнать.
— Пойти и посмотреть на него, — предложил Павлик. — Очень просто.
— Куда пойти?
— Глупый вопрос. Туда, конечно, где он живёт. Ведь в собственном-то доме он появляется?
— Не уверена. И вообще с ним все не так просто. Вспомни, ведь шла речь о какой-то краже в семье. И если это тот самый Баранский, который украл марки у своего дядюшки… И если он распродавал их направо и налево, то сейчас он уже наверняка распродал все и тогда совсем нам не нужен.
— Э, не выдумывай. Сама вспомни — он украл не все, только часть марок. И мог продавать понемногу марки из той части, потому что нужны были деньги. А остальное оставил себе.
— Вот именно, раз оставил себе, надо узнать, что именно у него осталось. А как узнать — не имею понятия. Ведь если человек эти марки когда-то украл, он ни за что не признается!
