Вячеслав приложил трубочку к губам и дунул, метя отравленной стрелкой именно в нее. Но у майора Круглова были хорошо отработанные рефлексы. Он успел оттолкнуть Рогозину и частично закрыть ее собой. Полковник милиции упала на пол, майор следом. Его… парализовало.
Однако оставался еще Майский, умудрившийся вышвырнуть Органиста в проход. Тот успел выстрелить еще раз, но промахнулся — маленькая стрела вонзилась в стену салона, просвистев мимо уха противника.
Майский выхватил ее и бегло осмотрел, отметив, что наконечник смазан какой-то густой жидкостью.
Рогозина, успевшая подняться, метнулась к Вячеславу. Кричащие от ужаса пассажиры наклонялись, закрывая головы руками. Те, что занимали сиденья в задних рядах, рванули в салон эконом-класса.
Рогозина навалилась на Органиста, сбила его с ног, сумела перевернуть на спину и защелкнула наручники на его запястьях.
А Майский подхватил бесчувственную девочку.
— Она под действием яда, — тяжело дыша, сказала Рогозина. — И Круглов тоже отравлен.
Майский передал ей ребенка, подхватил Круглова и усадил, прислонив спиной к креслу.
— Где антидот?
— Он рассчитан на одного человека! — Когда Рогозина доставала шприц, в ее голосе прозвучало отчаяние.
Майский оставил Круглова и рывком усадил Вячеслава.
— Когда подействует яд?
— У вас нет шансов, — с улыбкой сумасшедшего прошептал тот.
— Ты думаешь, у тебя есть шанс? — прорычал Майский. — Ты думаешь, получишь пожизненное, — у нас ведь не казнят, а потом чего-нибудь придумаешь?
— Обязательно. — Органист по-прежнему улыбался. — Я ведь очень хороший психотерапевт и хирург.
— А я очень хорошая медсестра, — улыбнулся ему в ответ Майский. — И сейчас я тебе сделаю укольчик.
И не медля ни секунды, всадил в плечо Вячеславу отравленную стрелу.
Органист издал дикий вопль, а Майский, потеряв к нему всякий интерес, швырнул его на пол и поднялся.
Рогозина смотрела на Круглова. Тот, не в силах пошевелиться или издать хотя бы звук, глазами указал ей на девочку.
Рогозина стиснула зубы и сделала ребенку инъекцию антидота.
— Ну, пожалуйста, миленькая… — прошептала она.
Девочка не шевелилась.
Рогозина нащупала пульс на тоненькой ручке. Потом несколько раз сильно шлепнула девочку по щекам.
Та открыла глаза. Огляделась. И разразилась плачем.
— Мама! Мама!
— Ну, тише, тише. — Рогозина взяла ее на руки. — Сейчас поедем к маме. — Повернулась к Майскому: — Сережа, Круглова срочно в ФЭС.
Москва. Время — вперед!
У неподвижного самолета сгрудились машины с мигалками.
Круглова на носилках погрузили в микроавтобус с тонированными стеклами. Туда же забрались женщина средних лет и здоровенный детина с волосами, собранными в хвост. Микроавтобус сорвался с места и унесся в сопровождении милицейской машины.
Спасенную девочку забрала «скорая».
Органиста унесли подоспевшие омоновцы. Он был уже никакой.
По ночным московским улицам мчался автобус ФЭС, перед ним, расчищая дорогу, — машина милиции.
Рогозина держала руку обездвиженного Круглова в своей. Майский, нервничая все больше, то и дело смотрел на часы.
— Сережа, позвони Антоновой, скажи, чтобы готовили еще антидот… Сейчас, Коля, сейчас. Потерпи…
* * *
Валентина Антонова смешивала содержимое пробирок.
Хлопнула дверь, и в лабораторию вбежали Тихонов и Белая.
— Что случилось? — отдышавшись, спросил компьютерный гений.
— Круглов ранен, — дрожащим голосом ответила Антонова. — Этим же ядом. Девочку спасли, а на Круглова не хватило. Его к нам везут, надо срочно изготовить еще дозу противоядия…
— Ну? — нетерпеливо подтолкнула ее Белая.
— У меня не получается! — Антонова готова была заплакать.
— Спокойно, — скомандовал Тихонов, подходя к столу. — Что куда надо лить? И с чем смешивать?
* * *
— А Органист-то у нас в руках с самого начала был… — проговорила Рогозина.
— В смысле? — не понял Майский.
— В прямом. Этот Волков приходил к нам. Он — психотерапевт Овечкина, который во всех убийствах признался.
— Он же писатель вроде, — напомнил Майский.
Рогозина кивнула.
— Ну да. На психологические темы пишет. В общем, многогранная личность. И видимо, он контролировал Овечкина, заставлял его признаваться в том, чего тот не совершал.
Зазвонил телефон.
— Да? — проговорила она в трубку. — Не получается? Валя, постарайся, соберись, там все просто, по последней записи в компьютере…
* * *
— Ребята, я не уверена… — Валентина была готова удариться в панику. — Я не химик. Я не буду колоть это человеку!
— Выхода нет, — ответил Тихонов. — Они уже подъезжают. Пошли.
Он вышел из лаборатории вместе с Белой. Антонова набрала воздуху в грудь, как перед прыжком с трамплина, и втянула в шприц содержимое пробирки.
Микроавтобус влетел во двор ФЭС.
Их уже поджидала перепуганная до смерти троица оставшихся — Антонова со шприцем в руке, Тихонов и Белая.
Майский и Рогозина выбрались наружу, вытащили носилки с Кругловым.
— Валя, ну где ты там? — крикнула старая подруга Антоновой.
Валентина подбежала, быстро сделала обездвиженному майору укол, потом закрыла глаза и начала креститься.
— По новостям передали, что Органиста тоже ядом ранили… — сказала Таня Белая. — Может, для него антидот приготовить?
Круглов пошевелился. У Антоновой подогнулись колени.
— Не надо, Танечка, — проникновенно ответил Майский. — Пускай нравственную свободу обретает. Ему же нужна была восемнадцатая жертва. Вот он ее и получил.
ФЭС. Кухня. День 9
Нет неизвестных иероглифов, есть только те, которые вы своевременно не посмотрели в словаре.
Так сказал Ма (с просторов Всемирной Паутины) Руслан Султанович Султанов, Иван Тихонов, Таня Белая, Валентина Антонова, Сергей Майский сидели за столом, где уже были выставлены тарелки, чашки, бокалы и прочие столовые приборы.
Не хватало только Галины Николаевны Рогозиной и Николая Петровича Круглова.
Рогозина появилась. Правда, сопровождал ее не Круглов, а незнакомая молодая женщина.
