Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
— Он всегда был сорвиголовой, — сказал Джордж с понимающей улыбкой.
— И остался им, — улыбнулся я в ответ и посмотрел на Наузада.
Отсутствие Лизы — единственное, что портило день. Она прислала мне сообщение, что только что прибыла в Лондон; в довершение ко всему, ее поезд опоздал. Все, что она могла теперь сделать, это встретиться с нами перед тем, как начать долгий путь домой. Мне, как и ей, было чрезвычайно неприятно от того, что ей не удалось побывать на церемонии.
Но если взглянуть на ситуацию со светлой стороны, Лиза могла вести минивэн по дороге домой, так что я кивнул официанту, проходившему мимо с очередным высоко поднятым подносом с бокалами.
— Я возьму два, с вашего позволения, — сказал я, подумав, что также мог бы получить свою долю от служебных расходов Палаты лордов.
Официант приветливо передал мне бокал красного вина, а второй с улыбкой поставил на столик рядом со мной. После того, как он ушел, я поднял тост за фигуру, довольно чавкающую на коврике и (всего секунду) наслаждался моментом.
Пока я стоял там, глядя на Темзу, я не смог удержаться и не оглянуться на путь, проделанный нашей парой. Контраст между миром, в котором Наузад жил в Гильменде, и миром, где он живет сейчас, не мог стать еще больше.
Я также невольно подумал об иронии положения, в котором мы оба оказались. Ведь именно здесь, в этом здании, всего в паре дюжин ярдов отсюда, в зале Палаты общин, в 2001 году было принято решение вторгнуться в Афганистан.
Несмотря на прошедшие восемь лет, вокруг конфликта до сих пор продолжаются дебаты. Поскольку солдаты гибли еженедельно, а с Талибаном, очевидно, все оставалось по-прежнему, надеяться на скорый благополучный исход не приходилось. Что важнее, недостаток достижений, который я ощущал, когда служил там, ежедневно чувствуется всем новым поколением служащих в армии мужчин и женщин. Но я больше никак не могу повлиять на происходящее. Мои сражения остались в прошлом. В конце концов, я напоследок кое-что сделал для Афганистана. И хоть оно не многое изменило в общем ходе вещей, оно дало мне чувство, будто я делаю мир лучше, и этого мне вполне достаточно.
Я отрешился от вида удовлетворенного, благодушного Лондона, и пред моим взором встали сотни картин Наузада, Гильменда и всех остальных уголков Афганистана. Я увидел людей, нищету, а еще я увидел собак. В частности, я увидел Наузада, Тали и остальную разношерстную команду, собранную мной во временном убежище. Казалось, с тех пор прошла целая жизнь. Собственно, это вообще выглядело как другая жизнь.
Звон Биг-Бена, раздавшийся с нескольких сотен футов над моей головой, вывел меня из задумчивости. Я заметил, как один или двое политиков допивают свое вино и уходят — наверное, для того, чтобы принять участие в дебатах в одной из Палат. Один из них присел, чтобы сказать «ваше здоровье» Наузаду внутри переносной вольеры. Меня посетила странная мысль о том, что если бы не решение, принятое в этих коридорах власти, мы с Наузадом бы никогда не встретились.
Но, несмотря на все, что случилось за три прошедших года, у меня ни разу не возникло момента, когда бы я пожалел о том, что затеял все это. Честно сказать, когда я оттаскивал рычащего Наузада от очередного пса на пляже, или, проснувшись поутру, находил его грызущим телевизионный пульт, я бранил его отсюда и до Лашкаргаха. Но такие мгновения длились всего долю секунды.
Мы прошли вместе долгий путь, в самом деле долгий, во всех смыслах этого слова.
•19• Жизнь в тельняшке
Вид троих афганских беженцев, резвящихся как сумасшедшие под полуденным солнцем, — вот то, что дало мне столь желанную передышку от задачи, доведшей меня до безумияза прошедшие два часа. Так как Лиза сейчас радостно плыла на корабле вокруг южного берега Британии, мне приходилось скрупулезно планировать все дела, которые следовало выполнить в ее отсутствие. Прежде всего, речь шла о двух собаках, Орео и Брауни, получивших, насколько я понял, свои клички в честь любимого печенья американских солдат. Они находились в спасательном центре уже несколько недель, и их нужно было вывезти в США.
Следующим шел энергичный бурый щенок по кличку Райдер, — он уже находился в английском карантине. Мы пока не выплатили им по счету, и одной из наших многих задач был розыск средств, необходимых для этого.
В то же самое время мы пытались разобраться со средствами для трех собак в том-таки Афганистане, спасенных от верной голодной смерти американской военнослужащей. Она назвала их Джонни Рамон, Дрю и Джоуи и эти три мелких кошмара были благополучно доставлены в афганский спасательный центр. Имейла с фото, где все трое сбегают из своей временной вольеры, перелезая через импровизированный заборчик, для меня вполне хватило, чтобы я начал немедленно рассылать письма с просьбами о столь необходимой поддержке.
И наконец, у нас оставалась еще Кило, палевая собака с черной мордочкой, совсем недавно прибывшая в карантин. Ее уберегла британская военнослужащая, покоренная шармом юной афганской беспризорницы. Благодаря фантастическому сбору средств, проведенному матерью военнослужащей, нам на этот раз не пришлось переживать из-за того, где взять деньги. Я понял, что могу расслабиться и перестать беспокоиться насчет финансов, необходимых для уплаты по счетам, связанным с Кило. Можно считать, они уже были оплачены с лихвой.
Но все равно, основная задача, стоящая передо мной, все так же доводила меня до сумасшествия. Я знал, что рано или поздно к ней придется вернуться, и стало быть, я вновь схватил телефон и опять набрал номер, чтобы снова получить знакомый ответ: в который раз набранный номер не откликнулся. И, в который раз, после, казалось, уже сотни гудков, я швырнул трубку.
Два часа моей жизни ушло на повторение одного и того же упражнения; два часа я потратил, звоня в афганское консульство в Лондоне и слушая телефонные гудки. Никакого контакта. Никакого ответа механическим или компьютеризированным голосом, предлагающим связаться с ними в любое время от часу до девяти. Получи я такой ответ сейчас, я бы ему обрадовался. Но нет, телефон все звонил и звонил впустую. Никто не отвечал на звонок, вообще.
Пару лет тому назад, когда я служил в морской пехоте, у меня бы подобная проблема вообще не возникла; для того, чтобы слетать в Кэмп Бастион, морпехам визы не требовалось. Но вот уже как штафирке мне требовалось получить визу для поездки в Афганистан; только как же мне, черт побери, ее получить, если в этом драном консульстве никто не отвечает на мои имейлы и не отвечает на телефонные звонки? Афганский приют по-прежнему играл жизненно важную роль в облегчении транзита, необходимую для вывоза небольшого количества собак на Запад. Но мне хотелось сделать намного больше. В глубине души я мечтал оказать помощь сотням собак.
Я хотел, чтобы собаки в Афганистане получали такую же заботу, как если бы они жили в Соединенном Королевстве. Несмотря на то, что в Соединенном Королевстве все еще существует своя популяция беспризорных собак — во что довольно тяжело поверить в эту эпоху в такой, по идее, развитой стране, — здесь также существует бесчисленный ряд организаций, оказывающих им помощь: от таких, как фонд защиты животных, «Dogs Trust» и «Blue Cross»[6] до десятков независимых благотворительных фондов, действующих тут и там по всей стране. В отличие от них, у беспризоников Афганистана нет ничего, кроме горстки волонтеров, бесплатно работающих в приюте с Кошаном, и нас с Лизой, координирующих работу фонда из бывшей спальни в свободное от повседневных дел время.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
