Заходящее солнце окрасило бледно-розовым цветом подбрюшья облаков, низко нависших над серой водой. Кое-где еще виднелись белые барашки, но было ясно, что шторма, которого они ожидали весь день, не будет.
Китти долго не могла уснуть. Нервы ее были напряжены, как две тугих струны, и даже стакан горячего вина, который Вронский заставил ее выпить, не помог. Лежа в постели, она снова и снова возвращалась мыслями к чудовищной сцене на лугу.
Многих редакторов передернет от сравнения нервов с тугими струнами, но, если честно, мы видели тексты и похуже, причем от писателей-людей. Радует уже то, что компьютер смог использовать метафору и что все эпитеты имеют смысл. «Драгоценное братское чувство» из любовного письма M.U.C. выглядит смешно, а вот «горячее вино» смотрится вполне нормально, и «чудовищная сцена» – тоже. Это явный прогресс. Впрочем, нельзя сказать, что роман читается на одном дыхании. Все герои говорят одним и тем же голосом, примерно одинаково построенными фразами. Очень трудно создать такую программу, которая бы моделировала индивидуальности.
Публикуя книгу, российское издательство надеялось, что она станет сенсацией – новаторским прорывом в этой области. Журналисты шутили, что наконец-то издательствам не нужно будет терпеть непунктуальных авторов, запаздывающих со сдачей рукописи, внезапно ушедших в декрет или в запой. Но те, кто прочитал сам роман, были не столь оптимистичны. По совести следует сказать, что превосходством над неуклюжими любовными письмами роман обязан не столько огромному прогрессу в области ИИ и компьютерных эмоций, сколько писателям, которых копирует программа. Подобные романы могут быть только подделкой. Подделка может быть более удачной и менее удачной, коллажи из чужих книг – забавными или не очень, но все равно подделка (как и вторичная переработка чужого сырья) – это не творчество.
Программа Каземи под названием «Content, Forever» позволяет пользователю ввести стартовую, исходную тему (например, «любовь» или «смерть»). Программа ищет статью на это слово в Википедии и копирует часть текста из первых нескольких абзацев. Затем ищет в статье ссылки и переходит по ним. Берет часть текста и с этих страниц и складывает вместе, так что получается нечто вроде потока машинного сознания.
Подобными вещами занимались дадаисты, представители авангардного течения в искусстве, еще в 20-х годах прошлого века. А метод, известный как «метод нарезок», популяризировал романист из поколения битников Уильям С. Бэрроуз в 50-х. Суть метода объясняется его названием. Газеты или другие печатные материалы режутся на отдельные слова и фразы, которые затем переставляются для достижения нужного эффекта, иногда без оглядки на смысл и связность. Странные сочетания слов создают новый смысл и визуальный эффект. Позже этот метод использовался при монтаже кинофильмов, записанной речи и музыки. Дэвид Боуи, Майкл Стайп и Том Йорк из группы Radiohead – все они использовали тексты песен, созданные методом нарезки.
Поэтому вряд ли можно утверждать, что программа, создающая роман методом нарезки (или сама идея создания такого романа) представляет собой что-то новое и оригинальное. Трудно также поверить в то, что результат захватит читателя, дав ему пищу для ума или сердца. Писателей учат писать о том, что они хорошо знают, и черпать идеи из собственного жизненного опыта. Если же в качестве источника идей выступает Википедия, можно создать разве что документальные книги и справочники – захватывающей художественной прозы на таком материале не получится, ведь творение книги – это в том числе путешествие в глубину души писателя, а не только череда приключений во внешнем мире.
В 2013 году Ник Монфорт принял участие в NaNoGenMo, и написанная им программа сгенерировала роман под названием «World Clock» – «Всемирные часы». Программа интересна тем, что содержит всего 165 строк кода на языке программирования Python. Роман был опубликован в издательстве при книжном магазине Гарвардского университета. При взгляде на код становится ясно, что он, как и другие подобные программы, – просто конвейер для сборки слов в предложения. Он выдает бесконечную цепочку похожих абзацев, с минимальными вариациями. В каждом абзаце три предложения; первое всегда начинается со слова «сейчас» и указания на время в определенной точке земного шара, второе – со слов «в каком-то», а третье – с местоимения «он» или «она». Пожалуй, авторам бестселлеров, которые мы обсуждали на страницах этой книги, и даже второразрядным писателям не стоит бояться конкуренции. Получившийся текст – унылее самых убогих школьных сочинений. Впрочем, вряд ли кто-то будет утверждать, что читает «Всемирные часы» ради красоты слога.
Так в чем же суть этого явления? В конечном счете вся привлекательность «Всемирных часов» и аналогичных романов состоит в том, что их написала машина. Интерес общества к этим проектам пока вызван их новизной и забавностью, а не заботой о будущем художественной литературы. Мы читаем тексты, написанные компьютером, из-за случайно возникающих абсурдно-ироничных сочетаний. Если из машинных творений и можно извлечь какую-либо общую истину, то разве что мысль о нехватке искренности и смысла в мире, где царствуют технологии. Конечно, и эта идея кому-то окажется близка, но лучше не увлекаться такими текстами. Наша культура действительно перенасыщена технологиями, но дело писателя – не генерировать абсурд, а создавать смысл или отыскивать его в окружающем хаосе. Такова одна из задач литературы. Если компьютеры и становятся умнее людей, то их ум следует измерять объемом накопленной информации. Но ум писателя – иной, его мастерство заключается в умении творить и критически мыслить. Компьютерные произведения выглядят убого по сравнению с обычной художественной литературой. Они хороши только местами. Возможно, так и будет выглядеть в конце концов компьютерное творчество – небольшие отрывки, призванные развеселить нас.
