А Платон в это время изо всех сил крепился удержать в глазах слезы, чтобы не потекли по лицу… Поэтому сдавленным голосом произнес:
— Не хочу!
И начал дрожать. И еще крепче вцепился в Надину руку. А Надежда испугалась. Хорошо знала, что такое нервный срыв у ребенка, целый курс лекций прослушала на эту тему. Помочь сейчас ничем не могла. Единственное, что сделала, — накрыла своей рукой его ладошку и прижала. Наклонилась к ребенку, коснувшись волосами его лица. Много говорить не могла — у нее тоже, как у Платоши, внутри было холодно. Только тихонько прошептала:
— Успокойся. Все хорошо!
Виктор, до сего времени не признававшийся себе, что чего-то натворил (мягко говоря) непонятное, попытался спасти положение, начав шутить:
— Платон Викторович, что же вы на всех гневаетесь? Может, со мной все-таки поздороваешься?
Платошка, прильнувший к Надежде и глядящий в пол, еле слышно, ответил:
— Здравствуй. — Затем, уже громче, сказал Наде: — Я хочу в свою комнату. Пойдем отсюда!
Надежда поднялась из-за стола и, все так же продолжая держаться за руку с ребенком, замороженным голосом проговорила:
— Извините, но мы с Платоном пойдем. Ему уже пора в постель.
Капитолина Ивановна озабоченно воскликнула:
— Так дите еще ничего не ело! Как же вы пойдете? И ты сама крошки во рту не имела!
Надежда поглядела на бабу Капу больным взглядом и тихо повторила:
— Мы пойдем, тетя Капа, ребенку надо успокоиться. — Она наклонилась к Платоше, подсказав: — Пожелай всем спокойной ночи.
Мальчик, ни на кого не глядя, крепко держа Надю за руку, тихо повторил:
— Спокойной ночи. — и потянул ее к двери.
Надя, перед тем как выйти, бросила общее «извините!», и они ушли.
За столом остались Лия с Виктором. Капитолина Ивановна убирала тарелки Платона и Нади с нетронутой едой и все еще сокрушаясь:
— Откуда взяться здоровью, если не кушать? Совсем порядка нет! Живут — каждый сам по себе. — И она бросила неодобрительный взгляд на Виктора.
А на него было жаль смотреть. Вся его задуманная кампания дала плачевный результат, дай бог — не катастрофу. Надя за это короткое время отдалилась от него на целую планету. А с Платошей что сделалось? Удивительно — ребенок, маленький, но он понял все по-взрослому. Виктор чувствовал, как сын ревновал чужую женщину к папе, всем своим видом, поведением показывал — он никогда не примет ее! И никого не примет, кроме…
Надю как схватил за руку, так и не отпустил. Может, хоть Платон ее удержит? Потому что на Виктора повеяло таким холодом, когда проходила мимо, что надеяться не на что!
Мысли в голове Виктора проносились стремительно, цепляясь друг за друга, и вдруг его удивленный взгляд остановился на сидевшей рядом Лие. На какое-то время он о ней подзабыл.
Девушка с аппетитом ела зразы. Почувствовав взгляд Виктора, она довольным голосом предложила:
— Виктор, покушайте! Так вкусно, я еще не ела таких вкусных котлет!
Но Виктор Андреевич решительно поднялся, достал из кармана телефон, а Лие сказал:
— Сейчас Сережа отвезет тебя домой. Ты еще не опоздала на день рождения?
— Какой день?.. — Лия запнулась и продолжила: — А-а, нет. Все в порядке. Родители меня подождут.
Капитолина Ивановна, уже не стесняясь, гремела кастрюлями, ворча про себя: «Вкусные, видите ли, котлеты!»
Виктор помог Лие одеться и повел ее во двор, к машине. Когда вернулся обратно, баба Капа сидела за чистым столом, подперев голову рукой, и, казалось, бездумно глядела в пространство. Он сел напротив Капитолины Ивановны и не знал, как начать разговор. Трусил. Бросал исподтишка взгляды на бабу Капу в ожидании, что та начнет говорить. Она молчала, начал сам:
— Капитолина Ивановна, здесь совсем не то, что вы все подумали!
Сказал и сам поморщился: глупо, непонятно — в итоге не объяснил ничего. Единственное, чего добился: баба Капа подняла голову и глядела прямо на него. Вражды в ее взгляде не было — и за то спасибо! Может, все-таки она хоть что-нибудь скажет? Она спросила:
— Что же ты, Виктор Андреевич, барышню сам не отвез домой, а поручил водителю? Ей не понравилось, я заметила.
— Как раз об этом я и говорю — это не моя барышня, только сотрудница. Случайно получилось, что она к нам зашла в дом.
— Виктор Андреевич, так мы с тобой до утра будем переливать из пустого в порожнее. Давай, не темни. Хочешь — говори правду, а не хочешь, так и разговору нет никакого.
И баба Капа намерилась уходить.
— Нет-нет, Капитолина Ивановна, подождите! Сейчас скажу, в чем дело. Я… хотел узнать, как относится ко мне Надя? Ну, вы понимаете?
У бабы Капы вырвалось:
— А я считала тебя за умного!
— Да, получилось все глупо… Ребенка расстроил, а Надя… Теперь я для нее вообще — пустое место. Хорошо хоть выходной завтра — с ребенком побуду. Может, вы что подскажете, Капитолина Ивановна?
Баба Капа помолчала, потом рассудительно молвила:
— Подсказать не берусь. Я пожилой человек, в мое время к сердечным делам подходили по-другому. Но предупредить хочу. Надежда для меня не чужая. Привязалась я к ней очень. У меня ведь больше никого нет. И говорю тебе прямо — в обиду ее не дам! А она по глупости, а может — судьба, кто знает, влюбилась в тебя. Вот так! Поэтому, если у тебя никаких ответов на это нет, скажи девке сразу. Ты — мужчина. А она один раз переболеет и успокоится. Дальше уж сами будем как-нибудь.
Лицо Виктора Андреевича менялось на глазах. Оно просветлело, появилась улыбка, и он облегченно воскликнул:
— Тогда все хорошо! Это здорово, Капитолина Ивановна! Мне остается одну маленькую деталь уточнить. Скажите, почему Володя уволился?
Баба Капа, все еще недоверчиво глядевшая на Виктора, недовольно ответила:
— Предложил Наде выйти за него замуж. А она отказала. Так он занес мне ключи от машины и даже «до свиданья» не сказал, ушел. А дверью так бахнул, что стенка задрожала. Оно понятно, парень надеялся. Да и неплохой он был, подходил Наде по всем статьям…
Капитолина Ивановна задумчиво постукивала ладонью по столу, стараясь не глядеть на Виктора. А он, не сдерживая улыбку, возразил бабе Капе:
— Нет, Капитолина Ивановна, Володя совсем не подходит Наде!
— Это почему же? — скептически вырвалось у нее.
— Да потому, что Надя ожидает ребенка! Неужели вы до сих пор не заметили? Мне простительно, я постоянно в отлучках. Поэтому и узнал совсем случайно, когда звонил в больницу.
Это сообщение бабу Капу сразило. Она уставилась большими глазами на Виктора, выдержала паузу и спросила напрямик:
— Чей ребенок, знаешь? — Помолчав, потребовала: — Говори!
