— Кажется, Георг получил встряску. Я не допущу, чтобы его преступление забылось. Он твердит, будто ты убежала, владельцы пекарни тебя похитили и заставили работать на себя. Это не выглядит совершенно невероятным, но я сказал, что знаю от тебя все подробности, и нелепость его утверждений стала ясна.
— А в результате...
— ...он не хочет оставлять своего опекунства над тобой и не собирается давать согласия на наш брак.
— Но ведь если согласие даст король...
— Георг заявляет, что Эдуард назначил его твоим опекуном, следовательно, согласие Георга необходимо.
— Тогда это означает...
— Это означает, что я не позволю Георгу запретить наш брак, но пройдет какое-то время, прежде чем я разберусь с Георгом и открою глаза королю на его истинное лицо.
— Что с людьми из пекарни?
— Их отпустили. Георг говорит, что это чудовищное обвинение, что они поступили наилучшим со своей точки зрения образом. Увидели на улице бездомную и как будто слабоумную девушку; им была нужна судомойка, поэтому взяли ее к себе. Естественно, благовоспитанная юная леди ужаснулась, попав в такие условия, но, когда она пыталась все объяснить, ей не верили и считали ее ненормальной.
— Поразительно, что в такое можно поверить и счесть подобную историю заурядной.
— Уверяю тебя, не будь Георг королевским братом, дело обернулось бы совершенно по-другому. Он в силе, потому что король не хочет обижать его. У Эдуарда на уме государственные дела. Он сказал, что не может допустить ссоры между своими братьями. Ему нужна наша поддержка — и моя, и Георга.
— Как он может доверять Георгу, уже показавшему, что способен на предательство?
— Король, в сущности, не доверяет ему, однако не признается себе в этом. Эдуард лучший на свете человек, но... сердце у него слишком мягкое. Он предан своим родным. Любит меня, в этом я уверен...
— Еще бы. Разве ты не стоял всегда за него?
— Эдуард помнит об этом. Но любит и Георга. До сих пор видит в нем маленького братишку. Георгу нужно совершить что-то поистине ужасное, чтобы восстановить короля против себя.
— По-моему, он уже это совершил, пойдя войной на Эдуарда.
— Вместе с твоим отцом. Но и граф получил в конце концов прощение. Эдуард таков. И поэтому я его очень люблю. Лучшего брата и желать нельзя.
— Ричард, я знаю о твоих чувствах к нему, но он должен как-то отвечать на твою преданность. Как может король успокаивать Георга в ущерб тебе после того, что он сделал не только нам с тобой, но и ему тоже?
— Эдуард таков, — только и смог ответить Ричард, затем продолжил рассказ. Георг обвинил его в том, что он хочет жениться на мне ради моего богатства.
— Георгу досталось многое, благодаря Изабелле, и он не желает делиться ни с кем. Ему нужно все.
— А моя мать?
— Она, по сути дела, узница.
— Ричард, надо что-то сделать. Покуда она в неволе, я не могу быть счастлива.
— Она в убежище. С ней ничего не случится.
— Но она привыкла жить в семье. И будет тосковать без нас.
— Сделаю что-нибудь. Я знаю, Эдуард пойдет нам навстречу.
— Если только не воспротивится Георг? Ричард задумался.
— Возможно, он постарается помешать освобождению вашей матери. Ему это выгодно.
— Он чудовище. Во всем повинна жадность Георга к деньгам и власти. Удивляюсь, что Изабелла так любит его.
— Он умеет быть обаятельным... как и Эдуард. Но любезность Эдуарда непритворна. А Георг надевает маску всякий раз, когда видит в том необходимость.
— Я не буду знать покоя, пока мы не поженимся, пока не освобожусь от Георга.
Ричард понял и, думаю, согласился со мной.
Изабелла приехала ко мне в монастырь. Меня поразила ее бледность, и я невольно обратила внимание, как она похудела.
— Моя дорогая Анна! — воскликнула она. — Я слышала о случившейся с тобой ужасной истории, Как ты могла убежать, ничего не сказав мне?
— Меня обещали отвезти к Ричарду.
— В таком случае, как ты могла ехать к нему? Покинуть нас, хотя мы о тебе заботились?
— Изабелла, ты не понимаешь. Георг стоял между мной и Ричардом.
— Ничуть не бывало. А если и так, то лишь потому, что Ричард тянется к твоим деньгам.
— Не Ричард. Георг.
— Дорогая сестра, ты расстроена. Не будем говорить об этом.
— Изабелла, — раздраженно сказала я, — мы должны об этом поговорить. Тут вся суть. Я хочу выйти замуж за Ричарда. Я выйду за него, и никто — даже Георг — не сможет нам помешать.
— Анна, ты еще слишком юная.
— Оставь, пожалуйста, эту песню. Я не была слишком юной для помолвки с принцем Эдуардом. Большинство девушек нашего положения в моем возрасте выходят замуж. Откуда эта внезапная забота о моей юности? Я много перенесла, я уже не ребенок и хочу выйти замуж за Ричарда. Всегда этого хотела.
— О нем рассказывают ужасные истории. У него есть дети. Что ты об этом думаешь?
— Это уже в прошлом.
— Он так говорит тебе.
— Большинство молодых людей имеет любовниц до женитьбы.
— А про детей что скажешь?
— Изабелла, ты прекрасно знаешь, что в этом нет ничего необычного. Теперь Ричард всегда будет мне верен.
— А что, если он такой же, как его брат Эдуард? Говорят, король не пропускает ни одной женщины.
— Так как эти женщины не хотят, чтобы он их пропускал. Тебе хорошо известно, что они сами стремятся к нему. Ричард не такой, как Эдуард. Георг больше походит на него.
— Уж не намекаешь ли ты...
— Я ни на что не намекаю. Но глупо говорить так о Ричарде. Это нормальный молодой человек, и я знаю, он будет хорошим мужем. То, что Георг устроил мне...
— Георг не устраивал тебе ничего, только заботился о твоем будущем. И очень беспокоился, когда ты сбежала.
— На это толкнул меня он. Внушил мне мысль, что я поеду к Ричарду. Велел одной из служанок обмануть меня, отправил в ту ужасную пекарню. Изабелла, ты не представляешь, каково было там... на той кухне... мне приходилось мыть ужасную, ужасную посуду. Это самая грязная работа. Только вообрази.
— Да, это ужасно, но тебе не следовало убегать. Надо было доверять нам.
— Изабелла, я доверяю тебе, а Георгу нет. Я знаю, что это устроил он, и знаю почему. К сожалению, мы с тобой богатые наследницы.
— Георг не думал об этом, когда женился на мне.
Я ничего не сказала, лишь удивилась, что Изабелла прожила с ним так долго и не поняла его. Видимо, он и любил ее потому, что она видела в нем придуманного, а не настоящего Георга; его это вполне устраивало. Мне было понятно — никаким свидетельствам против мужа она ни за что не поверит.
