Вообще-то, мисс Селия и есть героиня нашего рассказа. Девушка имела приятную наружность, хотя и была несколько долговязой, бледноватой и застенчивой. В то же время глаза ее постоянно сияли, а с губ не сходила улыбка. От отца она унаследовала пристрастие к самой простой еде, свободным платьям и общению с представителями низших классов. Молодость и крепкое здоровье помогали ей легко нести бремя богатства. Рот ее был вечно набит грошовыми мятными леденцами, к тому же Селия отлично умела насвистывать матросские танцы.
Однажды утром девушка выглянула в окно и подарила свое сердце юному возчику из соседней зеленной лавки. Молодой человек не заметил драгоценного подарка, потому что как раз был занят своей лошадью, которая не желала стоять смирно, пока он извлекал из фургона корзины со свежими яйцами.
Молодой человек из зеленной лавки был строен, широкоплеч и отличался свободой и непринужденностью движений. Серая велосипедная кепка, сдвинутая на затылок, чудом держалась на его белокурых вьющихся волосах, а на лице лежал золотистый загар. Когда же он брал в руки кнут, то невольно вспоминались самые выдающиеся фехтовальщики, демонстрирующие высший класс своего искусства.
Поставщики провизии попадали в особняк Спраггинсов через задние двери со стороны кухни. Фургон юного зеленщика подкатывал туда ровно в десять утра. Три дня подряд Селия следила из окна за молодым возчиком и лишь после этого поделилась своей тайной с Аннет.
Аннет Мак-Коркл, вторая горничная Спраггинсов, заслуживает отдельного упоминания. Эта особа в неимоверных количествах поглощала дамские романы, которые охапками брала в публичной библиотеке. Кроме того, она была верной наперсницей Селии и неизменной участницей всех ее затей.
– Ах-ах, как это мелодраматично! – воскликнула Аннет. – Ну прямо для сцены! Вы, наследница миллионов, и влюбились с первого взгляда! Он в самом деле очень славный и не похож на возчика. И вовсе не донжуан, какими обыкновенно бывают возчики, во всяком случае, на меня он ни разу не обратил внимания.
– А на меня обратит, – твердо заявила Селия.
– Конечно, богатство и все такое… – не без язвительности начала было Аннет.
– Положим, не такая уж ты и красотка, – простодушно улыбаясь, прервала ее Селия. – Да и меня красавицей не назовешь. Но хороша я или дурна, а влюбится он не в мои доллары, а в меня, это я тебе гарантирую. Ну-ка, одолжи мне один из твоих передников и наколку.
– Ах, я, кажется, понимаю! – воскликнула Аннет. – Это просто прелестно! Совсем как в «Злоключениях пуговичника». Готова биться об заклад, что он окажется переодетым графом!
Вдоль задней стены особняка тянулась длинная застекленная галерея, и по этой галерее каждый день молодой возчик поднимал свой товар в кухню. Как-то раз по пути ему попалась навстречу девушка в переднике и крахмальной наколке. У нее были блестящие глаза, бледноватые щеки и прелестный смеющийся рот. Но поскольку зеленщик в эту минуту был нагружен корзиной с ранним салатом и помидорами, а в другой руке имел три пучка спаржи и шесть банок с первосортными маслинами, то он только мельком отметил, что вот, должно быть, одна из здешних горничных.
Когда он возвращался, девушка была еще в галерее, а приблизившись, зеленщик услышал, что она насвистывает «Рыбацкий танец», да так звонко и чисто, что ей позавидовала бы любая флейта-пикколо.
Парень остановился и сбил на затылок свою кепку так, что она едва не свалилась вовсе.
– Вот это ловко, малышка! – воскликнул он.
– Меня зовут Селия, с вашего позволения, – отвечала свистунья, сопровождая свои слова ослепительной белозубой улыбкой.
– Очень приятно. А меня Томас Маклеод. Вы тут работаете?
– Я… я младшая горничная, убираю гостиные.
– А скажите, знакомы ли вам «Каскады»?
– Нет, – ответила Селия. – Откуда? У нас совсем нет знакомых. Мы слишком быстро разбога… я хочу сказать, мистер Спраггинс слишком быстро разбогател.
– Ну, ничего, я вас познакомлю, – сказал Томас Маклеод. – Это шотландский танец, двоюродный брат вашего рыбацкого.
Если, слушая Селию, флейта-пикколо признала бы себя побежденной, то искусство Томаса Маклеода заставило бы любую большую флейту почувствовать себя детской глиняной свистулькой. Когда молодой человек закончил насвистывать, Селия была готова прыгнуть к нему в фургон и ехать с ним хоть до того последнего берега, где старый Харон держит свой перевоз в царство умерших.
– Я буду здесь завтра в десять пятнадцать, – сказал Томас, – с корзинкой шпината и пачкой стиральной соды.
– А я пока поупражняюсь в этих, как их там… «Каскадах», – ответила Селия. – Я могу свистеть партию второго голоса.
Ухаживание – дело сугубо интимное. Но некоторых его моментов может коснуться и литература, не вторгаясь в сферу полиции нравов.
По прошествии очень недолгого времени наступил день, когда Селия и Томас Маклеод уединились в дальнем конце галереи для серьезного разговора.
– Шестнадцать долларов в неделю – это, конечно, не бог весть что, – сказал Томас, вновь сдвигая свою кепчонку на самые лопатки.
Селия уставилась в застекленную стену и принялась насвистывать похоронный марш. Именно эту сумму она не далее как вчера заплатила за дюжину носовых платков, отправившись с тетушкой Генриеттой за покупками.
– Но в следующем месяце я надеюсь получить прибавку, – продолжал Томас. – Завтра буду здесь в обычное время – с мешком муки и ящиком хозяйственного мыла.
– Хорошо, – сказала Селия. – Моя замужняя сестра Аннет платит всего двадцать долларов в месяц за квартирку в Бронксе.
Селия в своих планах ни секунды не полагалась на спраггинсовские миллионы. Уж слишком хорошо ей были известны аристократические замашки тетушки Генриетты и властная натура ее папаши. И если ее выбор падет на безвестного Томаса из зеленной лавки, и самой Селии, и ее супругу будет предоставлена полная свобода свистеть в кулак[44].
Прошло еще несколько недель – и благолепную тишину Шестой авеню нарушили трели «Дьявольской мечты», которую Томас мастерски высвистывал сквозь зубы.
– Вчера получил прибавку, – объявил он. – Теперь мне будут платить восемнадцать долларов в неделю. Справлялся о ценах на жилье на Морнинг-Сайд. Еще одна прибавка – и можешь снимать передник и наколку.
– Ах, Томми! – воскликнула Селия. – А может, и этого будет достаточно? Бетти обещала научить меня готовить дешевое печенье. Его делают из крошек, собранных за неделю, называется «Бедный Питер».
– Лучше бы назвать его «Бедный Томас», – посоветовал Томас Маклеод.
– И еще я умею подметать, вытирать пыль и… и начищать бронзовые дверные ручки. А по вечерам мы могли бы свистеть дуэтом.
– Хозяин сказал, что с Рождества повысит плату до двадцати долларов в неделю, если на рынке ничего не произойдет.
