Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
Вынырнувший с фланга Т-3 выстрелил из тонкоствольной 50-миллиметровой пушки, о которой пренебрежительно отзывались политработники и некоторые молодые офицеры. Между тем эта «гадюка» даже в укороченном, танковом варианте была способна пробить броню «тридцатьчетверки» за 500–700 метров.
Удар небольшого снаряда пришелся в бортовую часть башни, оставив отверстие в верхней части, немного ниже люка. Младший лейтенант, пробитый насквозь, возможно, не успел почувствовать смерть. Он просто исчез в люке, а Т-3 уже добивал следующим снарядом обреченную машину.
Из дымившейся «тридцатьчетверки» успели выскочить два человека. Их преследовал все тот же Т-3 очередями двух своих пулеметов, но танкисты исчезли в траве.
Ерофеев не успел толком познакомиться с командиром второго КВ, но тот действовал неплохо. Удачно вложил снаряд в Т-4 и заставил уйти его под прикрытие железнодорожной насыпи.
Резвый Т-3 попытался достать его с фланга. За прицелом сидел опытный наводчик. Он успел дважды попасть в корпус «Клима Ворошилова». Один удар был особенно крепкий. Видимо, немец стрелял усиленным снарядом.
На броне вспыхнуло фиолетовое пламя, брызнули фонтаном искры. Командира немецкого танка погубила самоуверенность. Т-3 был хорошо бронированной машиной массой двадцать тонн, а усиленный снаряд пробивал на расстоянии трехсот метров броню толщиной шесть с половиной сантиметров.
Но экипаж Т-3 и его командир знали о русском тяжелом танке «Клим Ворошилов» лишь понаслышке, зато были высокого мнения о своей маневренной машине и новых снарядах к башенной пушке.
Ответный выстрел КВ пропахал борозду в скошенной лобовой броне и врезался в верхний выступ под башней. Мощности раскаленной шестикилограммовой болванки хватило, чтобы пробить этот выступ.
Выручая собрата, в КВ стрелял тяжелый Т-4, но второй снаряд, угодивший в основание башни, уже ломал и воспламенял внутреннюю начинку немецкого танка. Из пробоин и открытого люка вырывались языки пламени.
«Клим Ворошилов» тяжело, как медведь, разворачивался лобовой частью навстречу немецкому Т-4. Получил еще один удар, оглушивший экипаж, но выстрелом с четырехсот метров разорвал гусеницу и смял ведущее колесо «панцера».
Бой вступал в переломную фазу. Немецкие танки сумели уничтожить «тридцатьчетверку» и вложить несколько снарядов в тяжелые русские танки КВ. Но обе машины продолжали вести бой. «Тридцатьчетверка» Павла Ютова, меняя позиции, посылала снаряд за снарядом.
Возле железной дороги горели три немецких танка, еще два отошли в тыл, получив пробоины. Тяжелый Т-4 с разорванной гусеницей и смятым ведущим колесом тащили на буксире в тыл. Вслед ему летели снаряды. Не желая терять эти не слишком многочисленные машины с сильной 75-миллиметровой пушкой, немецкое командование усилило огонь.
Мощные КВ-1 держали удары. Обе машины получили еще несколько попаданий, но продолжали стрелять. Немецкие танки стали отходить. Закончившийся вскоре бой, пожалуй, нельзя было назвать победой, хотя немецкая бронетанковая часть понесла серьезные потери в технике.
На правом фланге несколько танков и бронетранспортеров смяли оборону и уничтожили половину третьей стрелковой роты батальона Морозова. Две легкие полковые пушки сумели подбить один вражеский танк, но были расстреляны и раздавлены вместе с расчетами остальными танками.
Здесь повторилось то, что происходило летом на многих участках фронта. Танки сминали окопы, красноармейцы, лишенные артиллерийской защиты, убегали и гибли под пулеметным огнем и гусеницами.
Командир роты, молодой лейтенант, собрав вокруг себя надежных бойцов, пытался остановить вражеские машины гранатами и бутылками с горючей смесью. Немецкие танкисты накрыли их пулеметным огнем и, осторожно объезжая блестевшие среди травы бутылки, попытались прорваться к мосту.
Командир взвода тяжелых танков Петр Шевченко вывел свой КВ-1 на прямую наводку и открыл беглый огонь, не обращая внимания на летящие в него снаряды.
Штурмовое орудие, сумевшее подобраться незамеченным на двести метров, выпустило снаряд в борт, но броню пробить не сумело. Ответный выстрел взломал верхнюю часть рубки и смял командира машины. Экипаж сумел кое-как потушить вспыхнувшее пламя. Но «штугу» догнал следующий снаряд и добил приземистую, опасную, как гадюка, машину.
Прорвавшиеся экипажи немецких «панцеров» уже знали, что представляет собой огромный русский танк «Клим Ворошилов», и отступили. Но четыре машины и взвод пехоты закрепились на отбитой позиции, укрывшись в запасных капонирах и окопах.
Наступила временная тишина, догорали несколько танков и штурмовое орудие. Вскоре открыли огонь немецкие гаубицы, и Ерофеев отвел два КВ и уцелевшую «тридцатьчетверку» Павла Ютова на прежние позиции.
Здесь были более надежные укрытия. Рота собралась в кулак вместе с артиллерийской батареей, десантниками лейтенанта Трифонова и саперами.
Гаубичные снаряды снова подняли завесу дыма и ядовитой гари. Под ее прикрытием на окопы батальона Морозова навалились танки и пехота.
Майор имел категоричный приказ удерживать позиции у железной дороги до конца. Один из тех приказов, подкрепленный лишь словами и батареей легких полковых пушек, которая была вскоре уничтожена.
– До какого конца! – кричал старый солдат Морозов. – Пока не выбьют и не раздавят весь батальон? Так половину людей мы уже потеряли.
Вокруг окопов и командного пункта плясали фонтаны снарядных и минометных разрывов. Когда случалось очередное попадание в окоп, звук был глуше, а столб земли, человеческих останков, обломков оружия говорил о том, что погиб один или два красноармейца.
Батальонный комиссар Борис Малкин, из партийных работников, с утра собирался съездить в штаб за боеприпасами и попытаться получить еще одну артиллерийскую батарею. Скорее это был повод исчезнуть под благовидным предлогом из этого гиблого места.
Шевченко отправил в штаб помощника по хозчасти, расторопного капитана, который неплохо решал вопросы снабжения.
– Кто его там слушать будет? – злился на комбата комиссар.
– Твое место здесь, рядом с бойцами, а не на складах, – спокойно заметил Шевченко. – И возьми винтовку. С «наганом» много не навоюешь.
Мина взорвалась в нескольких шагах от блиндажа. Комиссар, тридцатилетний, спортивно сложенный, невольно пригнулся и сделал шаг в сторону. Он боялся и не представлял, что его могут убить или искалечить.
На передний край Малкина направили недавно, после гибели прежнего комиссара. Он воспринял это как наказание. Командир полка мог найти другого, менее значительного человека, чем бывший заведующий отделом райкома партии, награжденный перед войной орденом «Знак Почета», которым очень гордился.
Он обронил тогда:
– Может, парторга направим? У меня заявлений и учетных карточек целая кипа на оформлении. Да и с политотделом дивизии надо кое-что согласовать.
Командир полка оглядел его сощуренными глазами:
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
