Роман опять замолчал, как будто неожиданно споткнулся. Не объяснить ей, что не может он жить с совершенно чужим человеком в одной квартире. Да и комнаты у него смежные. Он опять запаниковал и, чтобы взбодриться, взял чашку с чаем и стал пить. Вдруг вспомнил, что еще ничего не ел, и стал жевать бутерброд с сыром. Бутербродом Петрович не утешился и втайне тосковал по квашеной капусте, которая была в его холодильнике. Пойти бы домой и чего поплотнее поесть, но проблема так и не решена, а в его коридоре немым укором висит куртка Лялиной…
Соседка как будто прочла его мысли, достала из холодильника котлеты и поставила подогревать. На кухне сразу уютно заблагоухало, и Роман Петрович повеселел. Катерина молчала, но часто хмурилась, перебирая в уме всевозможные предположения. Поначалу кушали молча, потом Семеновна, как будто вдруг решившись, молвила:
– Есть выход из положения. Не знаю, как ты к нему отнесешься?
Роман Петрович от неожиданности поперхнулся, прокашлялся и просительно вымолвил:
– Говори, Катя! Ты всегда была рассудительна. И спасибо тебе!
– Погоди благодарить, сначала выслушай… Ты переходишь жить ко мне, в мою квартиру. Комнаты у меня раздельные. Надеюсь, не подеремся. А дочка твоя с дитем пусть у тебя будет. Только послушай меня: не вздумай ее прописать. А то останешься на старости лет без крова над головой! Сейчас никому нельзя верить. Вон по телику показывают: старика-отца из-за жилья убили!
Роман Петрович, видя, что не успевает переваривать информацию Катерины, махнул на все рукой и продолжал есть котлеты. Но на последнее замечание у него непроизвольно вырвалось:
– Катя, да нету речи ни о каком отце!
Потом, спохватившись, поправился:
– Она ничего не знает.
И чтобы окончательно не запутаться, добавил:
– Обещаю, я тебе все расскажу позже. И прописывать ее я, конечно же, не буду, с какой стати?
Запив чаем такую длинную речь, расчувствовавшийся Петрович обратил свой взор на Семеновну:
– Катя, я верил, что ты мне поможешь! И перейти к тебе – чудесная мысль! Ты только, если что, мне подсказывай, а то я привык один да один… А знаешь что? У меня же стоит бутылка шампанского дома, пойдем ко мне!
А Катерина размышляла вслух:
– Значит, ты сам ее разыскал… Ну, хорошо! Ты мне потом все-все расскажешь, только подробно. Ладно, ты сейчас иди, а я соберу что-нибудь к обеду и приду. Дверь только не запирай, я быстро!
Оставшись одна, Семеновна кинулась искать поздравительную открытку. У Романа сегодня день рождения, о чем он деликатно умолчал, а может, и забыл. Она должна была еще с утра опустить в почтовый ящик Петровича карточку с поздравлением, как делала это ежегодно. Но последние события отвлекли Катерину от всего. В ящике трюмо, в уголке, лежали конверты, почтовые карточки с разными надписями. Она искала открытку с привычными ромашками, но увы – карточки закончились. Да и пора уже, она даже не помнит, сколько лет назад закупила их. Расстроенная, Семеновна достала из тумбочки потертую сумку со старыми документами и без всякой надежды стала их перебирать. Под руки попалась глянцевая карточка, пожелтевшая от времени, с нарисованным ангелом. Сколько Катерина себя помнит, эта открытка все время была в маминых бумагах. Даже и не определить, сколько же ей лет. На рисунке ангел держал двумя пальчиками грамотку с надписью: «С днем Ангела!» На обороте карточка была чистая, без надписи, что и требовалось Семеновне. Она поспешно, как будто кто-то мог ее опередить, взяла ручку и стала писать привычное: «Ув. Р. П.! С днем рождения!» Потом достала из глубины шкафа прозрачный пакет с мужской рубашкой и аккуратно подложила туда подписанную открытку… Даже не помнит, в каком году купила рубашку. Давно. Помнится только, звонила соседу, хотела поздравить, и пирог тогда испекла… Не пустил. Так и стояла перед закрытой дверью с подарками.
Именно с тех пор на открытках с ромашками она писала: «Ув. Р. П.!..» Сегодня рубашка дождалась своего часа. Кто бы мог подумать?
Катерина поставила в сумку кастрюльку с оставшимися котлетами, сверху положила подарок с открыткой. Перед выходом посмотрелась в зеркало и не узнала себя. Сверкающие глаза как будто подмигивали ей, куда-то приглашая. Она улыбнулась отражению, положив ключи в карман, захлопнула дверь и направилась к соседу. Впервые за много лет вошла в его квартиру со словами:
– Роман Петрович, извини, я без букета. Но сам знаешь, какой день был, не до цветов. С днем рождения тебя!
Семеновна прошла в комнату, достала открытку и прислонила ее к вазе с цветами. Пакет с рубашкой положила рядом. Роман в это время тоже не сидел сложа руки. На столе стояло шампанское, рядом два фужера. В отдалении стыдливо примостилась плошка с квашеной капустой, щедро политая растительным маслом. Внимание притягивали к себе ирисы, и Катерина ревностно спросила:
– Это от кого же такие цветы? Неужто от дочери?
Петрович, не привыкший к слову «дочь», отрицательно качнул головой, глядя на цветы, коротко ответил:
– Сотрудники передали.
Его взгляд переместился с букета на прислоненного к вазе ангела, и Петрович удивленно воскликнул:
– А это откуда?
– Мое поздравление.
Семеновна, как бы оправдываясь, объясняла:
– Открытки с ромашками закончились, так что сегодня тебя поздравляет ангел.
Роман Петрович не мог оторвать взгляд от карточки. Крепенький ангел с румяными щечками и пухленькими пальчиками кого-то ему напоминал. Но, хоть убей, не мог вспомнить кого. Так и не вспомнив, Петрович хотел было посмотреть подарок, но в это время зазвонил телефон. Звонок был так пронзителен, что Семеновна вздрогнула, тихонько воскликнув: «ой!», а Роман Петрович уставился с недоумением на телефон, как будто не зная, что с ним делать. Потом поспешно снял трубку. Аппарат у Петровича был старого образца, поэтому сидящая рядом Семеновна все слышала:
– Алло, Полушкин Роман Петрович? Лялина Светлана Андреевна ваша роженица? Внук у вас родился, 3700 вес, 57 сантиметров рост. Ребенок и мамаша чувствуют себя нормально. Звоню сейчас, чтобы вы вечером не звонили. У нас не хватает работников, некогда отвечать, напряженка с медперсоналом. Что? Когда выпишут? Если все нормально, через пять дней. Приносить ничего не надо, посещения запрещены – у нас карантин. Разве что под окно… Что? Передать на словах? Ну говорите, передам.
Взмокший Петрович, стараясь говорить членораздельно, попросил в трубку:
– Передайте, пожалуйста, Светлане Андреевне, что с квартирой все улажено, пусть не беспокоится. И в день выписки мы за нею приедем.
Дежурная, хмыкнув, проговорила:
– А куда же вы денетесь, конечно, приедете!
И отключилась.
Петрович, растерянно глядя на Семеновну, еще какое-то время послушал короткие гудки и аккуратно положил трубку. Возбужденная Катерина догадалась поздравить Петровича с внуком, предложив:
