– У нас с Варей шесть лет разницы, она моложе меня. Но ее посвятили, когда ей исполнилось тридцать три – к этому возрасту полностью раскрывается, расцветает колдовской дар, так говорила Ева. Варя и осталась навсегда тридцатитрехлетней. Меня же посвятили в двадцать девять. Поэтому сейчас кажется, будто она чуть старше. До посвящения мы тоже учились, путешествовали. Я, например, несколько лет жила в Петербурге, а потом в Париже. Занималась живописью, между прочим. Говорили, у меня есть данные. Позже покажу свои картины. Чудное было время, – ностальгически произнесла Шустовская, – мир так изменился с тех пор… А Варенька – о, она умница! Всячески развивала свои способности. Представь, училась медицине и психиатрии! И все эти годы продолжает свое образование. Уверена, сейчас могла бы заткнуть за пояс любого профессора. И материал для исследований и опытов у нее богатейший. Взять хотя бы твою дражайшую супругу, – Ирина небрежно качнула головой в сторону комнаты, где спала Маруся. – Поверь мне, чтобы грамотно ввести человека в состояние полнейшей прострации, подавить волю, отключить разум, заставить функционировать за счет инстинктов, требуется немалое мастерство. Ведьма и опытнейший психиатр в одном лице – это взрывоопасное сочетание. Она несколько недель нажимала на болезненные точки, расшатывала психику, размягчала мозг – и вуаля! Один легкий завершающий штрих – и кто теперь твоя Маруся? Не то растение, не то животное. В таком состоянии она прекрасно исполнит роль Сакрума для тебя, дорогой. Не волнуйся, она не почувствует ни страха, ни боли.
…Ночь была на исходе, постепенно начинало светать. Алексей стоял возле забора, огораживающего территорию, которая должна была стать садом. Как Маруся радовалась, как мечтала посадить здесь сливы, персики, яблони, виноград. Развести огород, кормить их с Алиской овощами с грядки…
«Несколько недель», – небрежно бросила Ирина. Маруся так долго жила в аду! Когда это началось? Один бог знает, что творила с ней Варвара, какие ужасы внушала, как издевалась… А он, занятый своим либидо, погруженный в свою «влюбленность», ничего не желал замечать. Алексей вцепился в изгородь, до боли сжал руки. Искупить свою огромную вину можно только одним способом. Найти выход.
Он невидящими глазами с тоской вглядывался в даль. Где-то там шла нормальная, размеренная, привычная, такая желанная и недоступная теперь жизнь. Это была одна из окраин Каменного Клыка, и впереди простирались километры целины – луга, перелески, овражки. Неосвоенная земля, никаких автодорог. Ну и что, бросил все и пешком пошел бы, будь такая возможность. Куда-то да добрался бы. Но Маруся…
Эти земли, вероятно, тоже будут застроены: поселок растет, ширится, расползается уродливым чернильным пятном. Хотя, возможно, в этой стороне как раз застройки и не будет. Существуют же, наверное, четко очерченные территории поселений? «Интересно, а где проходят границы Каменного Клыка?» – подумал Алексей. Граница! Сердце вдруг подскочило и забилось, как подстреленная птица. Он подобрался близко, очень близко… Вот оно! То, что не давало покоя! Алексей стремглав бросился домой.
Глава 10
В восемь тридцать утра Алексей, бледный от бессонной ночи, бережно усадил Марусю на заднее сиденье автомобиля. Контрастный душ и крепчайший кофе помогли взбодриться, и он чувствовал себя собранным и почти спокойным. Маруся проснулась час назад. Он накормил ее, сводил в туалет и в душ, даже духами любимыми побрызгал и волосы причесал, как сумел: собрал в хвост на затылке. Одел в брючный костюм, который сам привез в подарок жене из Москвы. Она так радовалась тогда и удивлялась, как точно Алексей угадал с размером… Теперь ничему уже не удивлялась, сидела погасшая, потухшая, бессловесная. Великолепные густые волосы потускнели. Милое, живое личико застыло и постарело.
А внутри нее жило и развивалось крохотное беззащитное существо. «Мой ребенок обязательно появится на свет!» – мысленно поклялся себе Алексей. Стиснул зубы и вполголоса сказал:
– Ты, пожалуйста, потерпи, Маруська. И ничего не бойся. Я с тобой.
Она, разумеется, не отреагировала. Он пристегнул ее ремнем безопасности, поцеловал в холодные бледные губы. Чуть помедлив, захлопнул дверцу. Снотворное вот-вот подействует. Маруся, скорее всего, так и так вскоре заснула бы, но Алексей решил действовать наверняка.
Остаток отведенного ему времени он провел за ноутбуком. Требовалось с максимальной точностью выяснить, где проходят сейчас и проходили раньше границы Каменного Клыка. Пришлось повозиться, но информацию в итоге раздобыть удалось. Спасибо Олегу. Друг был компьютерным гением, для которого не существует закрытых сайтов, защищенных паролями баз данных и засекреченных архивов. Алексей не стал ничего ему объяснять. Зачем? Ему и самому-то все казалось шизофреническим бредом. Да и некогда было беседовать. К тому же это только его битва.
Отчаянный и почти безнадежный план, созревший в воспаленном мозгу, вероятнее всего, казался невыполнимым. Но выхода не было, нужно хотя бы попытаться – ничего другого не остается.
Алексей сел за руль и поехал к Ирине. Через несколько минут автомобиль плавно притормозил возле ее дома. Это было, пожалуй, самое изящное строение в Каменном Клыке. Разумеется, никаких гостей в сезон Ирина Шустовская не пускала. Алексей не раз восхищался продуманностью силуэта здания и совершенством линий и пропорций. Белый оштукатуренный дом, украшенный чугунным литьем, был выстроен, по словам самой Ирины, в колониальном стиле. Алексей в архитектуре не слишком разбирался. Никаких излишеств вроде витражей, игрушечных башенок, аляповатой мозаики. Возле дома разбит сад, растут персики и вишни (конечно же, вишни!). Беседки, фонтанчики, искусственные горки, дорожки, скульптуры… Скорее всего, Ирина предполагает, что после обряда Алексей переберется жить в этот Эдем.
Возле дома стояла «Тойота». Либо Шустовская не ставила машину на ночь в гараж, либо уже приготовилась ехать за ним. Буквально через минуту Ирина вышла за ворота со спортивной сумкой за плечом. На ней были темно-зеленые брюки, тонкая шерстяная черная водолазка, защитного цвета ветровка и кроссовки. Волосы гладко зачесаны назад, уложены в строгую высокую прическу. На лице ни грамма косметики. Никаких украшений, кроме золотого кулона-часов. От тщательно продуманной немаркой практичности Ирининого облика Алексея пробрала дрожь. Что у нее в сумке? Ритуальный нож? Какие-то иные принадлежности для убийства? Увидев Алексея, Шустовская нахмурилась.
– Доброе утро. Почему ты здесь? Мы же договаривались, что я сама заеду, – недовольно проговорила она.
– Привет, – ответил он, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал естественно. Выбрался из машины и подошел к Ирине. – Извини, просто… Тяжело наедине с… ней. Всю ночь во дворе просидел, не спал. Обратной дороги все равно нет, и я подумал, какая разница, кто за кем заедет?
Ирина слушала, пристально вглядываясь ему в лицо. «Если только они не умеют читать мысли», – отчетливо прозвучали в голове Алексея слова из письма Давыдова. Но вроде бы этой способностью наделена разве что Варвара. И то неизвестно, наделена ли.
– Да, выглядишь ты не очень хорошо, милый, – проговорила Ирина. Она улыбнулась и придвинулась к нему почти вплотную. Алексей заставил себя не отпрянуть и тоже выжал улыбку. Ирина обвила правой рукой его шею, левой принялась перебирать волосы, нежно касаясь лба и щек. Он терпел, надеясь, что ему удается скрыть отвращение. Его зажатость можно было объяснить волнением, чувством вины, страхом, неловкостью от присутствия жены… Видимо, Ирина ему поверила, потому что спустя пару мгновений легко поцеловала в губы, разжала объятия и сказала:
