Маркус потрепал его по волосам и засмеялся:
— Сомневаюсь. Но кто бы это ни был, он уже скрылся. Мы слышали топот лошадиных копыт. Так что ни браконьер, ни опасный убийца не рыщут вокруг дома. Полагаю, вам стоит вернуться к своим обязанностям. Мы с миссис Шербрук идем спать.
Войдя в свою спальню, Изабел не увидела горничной Пегги, однако заметила следы ее деятельности: аккуратно расстеленную постель и батистовую ночную рубашку с пеньюаром на кремово-зеленом покрывале. Изабел быстро выбралась из промокшей одежды и надела на себя рубашку. Она продрогла и потому не пожелала надевать легкий пеньюар, а прошла в гардеробную. Вдоль стен стояли большие платяные шкафы красного дерева. Изабел открыла один и вытащила желтый шерстяной халат. Закутавшись в теплую шерсть, она быстро распустила огненно-рыжие волосы и расчесала их. Вернувшись в спальню, Изабел с радостью обнаружила, что Пегги предугадала еще одно ее желание: в данный момент она как раз ставила на столик атласного дерева поднос с горячим чаем.
Пегги посмотрела на нее — голубые глаза светились любовью.
— Я подумала, что на ночь вы захотите горячего чаю. Тут еще подогретое молоко и печенье, — сказала она.
Пегги, будучи почти на двадцать лет старше Изабел, служила у нее горничной с тех самых пор, как Изабел поселилась в Мэннинг-Корте. Вначале Изабел смущали и пугали ее грубоватость и прямота, но с годами между ними завязались очень теплые отношения, выходящие далеко за рамки обычных отношений горничной и госпожи.
Пегги взяла непонадобившийся пеньюар и скрылась в гардеробной. Вернувшись, она бросила на Изабел оценивающий взгляд и, увидев, что та дрожит, приказала:
— А теперь в постель! Вы замерзли, не хватало вам еще сейчас подхватить простуду.
Изабел не стала спорить. Сбросив халат, она скользнула под одеяла и блаженно вздохнула: несмотря на то что стоял май, Пегги нагрела простыни. Изабел откинулась на подушки и с благодарностью приняла из рук Пегги чашку дымящегося чаю.
— Что бы я делала без тебя, милая Пегги? — улыбнулась она. — Ты умудряешься подумать обо всем. Теплая постель и чай — какое чудо!
Пегги хмыкнула:
— Не нужно много мозгов, чтобы понять, что в дождливую холодную ночь чай и теплая постель будут кстати.
— Очень кстати, — смиренно согласилась Изабел с искорками в глазах. — Спасибо.
— Пожалуйста.
Пегги аккуратно повесила халат на подлокотник кресла и еще раз окинула взглядом комнату: все ли в порядке? Удовлетворенная увиденным, она погладила пучок русых волос на своем затылке:
— Что ж, если это все, то я, пожалуй, пойду спать. Или я вам еще нужна?
Изабел покачала головой:
— Нет-нет, все в порядке. Доброй ночи.
Пегги ушла, и в просторной спальне воцарилась тишина. Изабел пила чай и думала о происшествии в саду. Сердце ее сжалось от страха, когда она вспомнила тот момент, когда Маркус чуть не погиб. Осознав, что он цел и невредим и по-прежнему рядом, она испытала невероятное облегчение. Изабел закусила губу. Слава Богу, он не пострадал, но кто-то, без сомнения, хотел его убить!
Она не верила, что это браконьер. Если бы Маркус не отступил в момент выстрела, то лежал бы там мертвый, и все.
Мысль о том, что Маркус мог быть мертв или серьезно ранен, наполнила ее ужасом, и Изабел поспешила отогнать ее. Нападающий, кем бы он ни был, глуп. И он в отчаянии. Глуп потому, что Маркуса все многочисленные друзья любят и уважают, и если бы его ранили или убили, резонанс дошел бы до самого Лондона. А стрелять ночью под дождем способен только отчаявшийся человек. Изабел прищурилась. Есть только один человек, настолько глупый и отчаявшийся, который к тому же желает Маркусу зла. Уитли!
Изабел так глубоко задумалась, что даже появление в комнате Маркуса не отвлекло ее от размышлений. Перебирая в голове выводы, которые следуют из ее умозаключения, она смотрела, как дубовые двери открываются и входит Маркус в малиново-черном шелковом халате. Он пересек спальню так естественно, будто делал это каждую ночь, и с легкой улыбкой приблизился к ее постели.
Она восхитительна, подумал Маркус, теряя голову от ее красоты. Изабел хмурила брови и смотрела на него снизу вверх необыкновенными золотисто-карими глазами. Ее огненная грива разметалась по плечам. И Маркус признался себе в том, что в глубине души знал очень-очень давно: он без памяти влюблен в нее.
Потрясенный этим открытием, очарованный ею, он просто стоял и пожирал ее взглядом. Он не сразу понял, что ее губы шевелятся: она что-то говорит.
— Прости, что? Что ты сказала? — тупо переспросил он.
— Я сказала, что на тебя наверняка напал Уитли, — нетерпеливо повторила Изабел. — Больше ни у кого нет причин тебя убивать.
Маркус не видел смысла ее переубеждать и потому кивнул, глядя ей в глаза:
— Да. Я уверен, что в нас стрелял твой друг майор.
— Он мне не друг!
— Согласен. Уитли друг только себе.
— Это так. Но что мы будем с ним делать? Нельзя позволить ему ползать вокруг и стрелять в тебя, когда ему вздумается! — Со страхом в глазах Изабел добавила: — Маркус, тебя сегодня чуть не убили… Если бы с тобой что-то случилось… — Она замолчала: ее душили слезы. Отвернувшись, Изабел с трудом выговорила: — Это все моя вина! Я подвергла тебя опасности! Мне вообще не следовало просить тебя вмешиваться. — Она посмотрела на него. Глаза ее горели от ярости. — Мне надо было его убить, когда я только его увидела! Застрелить, как ядовитого гада, какой он и есть.
— Согласен, что Уитли стоило бы убить. Но я бы предпочел, чтобы ты перепоручила эту задачу мне, — тихо ответил Маркус.
Именно эта мягкость его тона заставила ее присмотреться к нему внимательнее. Зрачки ее расширились, когда она увидела твердую решимость в глубине его серых глаз. У Изабел перехватило дыхание.
— Ты правда хочешь его убить? — спросила она, обрадованная и испуганная одновременно.
Он вздохнул:
— Возможно. Удовольствия это мне не доставит, но ты правильно сказала — он просто рептилия, и я не могу позволить ему уйти живым, как не могу позволить гадюке жить у меня в конюшнях.
— О, Маркус! Он же опасен! — воскликнула Изабел.
— Я тоже, дорогая. Я тоже.
От этих негромко сказанных слов у Изабел мурашки побежали по спине, и она взглянула на него другими глазами. Если бы раньше ей кто-то сказал, что Маркус Шербрук хладнокровно рассуждает об убийстве, она бы не поверила. И не поверила бы она в то, что он действительно способен это сделать. Видя решимость в его взгляде, она понимала, что под ледяным спокойствием и благовоспитанностью, которые он демонстрирует миру, кроется нечто другое. Ее сердце застучало быстрее: она вспомнила его пылкие поцелуи и смелые ласки. О да, совсем другое!
Их глаза встретились, и вдруг Уитли и события вечера потеряли значение. В воздухе повисло напряжение страсти. В этой дождливой, ветреной ночи, в пустой спальне, залитой теплым светом свечей, были только они вдвоем.
