Я удивленно на него воззрилась, потаращилась со значением,потом, не дождавшись от него реакции на мой гипноз, сказала:
— Конечно, имеет.
— Ф-р, — фыркнул он, уничтожающе, — откуда вывзяли? Это, милая моя…
— Я вам не милая.
— Да уж, — хмуро буркнул он, — с этим я,пожалуй, погорячился.
— Пожалуй. К тому же, я не ваша.
— Слава тебе, господи, за это!
— Но-но! — я ткнула его в плечо, позабыв на минутуо том, что он лицо при исполнении, а значит, неприкосновенное.
— Так откуда вы взяли? — поинтересовался он,поморщившись от моего тычка. — Вроде, наш убийца мародерством не грешил.
— Посудите сами, — я придвинулась поближе ксобеседнику. — Квартира перевернута, но практически ничего не пропало.
— Как ничего? — взвился он. — Вы же самисказали, что украдены: магнитофон, золотая цепочка, кожаная куртка и эннаясумма …
— 300 рублей, лежащие на тумбочке, приготовленные дляпокупки мешка картошки. Зато в шкафу под бельем (все домушники, кстати, вкурсе, что российские бабенки прячут сбережения именно там) имеется заначка в300 долларов, она там так и лежит.
— Не заметил. Проворонил. Да мало ли… — Он махнул рукой. —А двухкассетный магнитофон «Филипс»? Его-то украли. А цепочка?
— Магнитофону 5 лет, он старый, к тому же собранный вМалайзии.
— Сейчас ничем не брезгуют…
— А в моем столе лежал и, между прочим, до сих порлежит плеер фирмы «Панасоник». Новенький. А рядом сотовый телефон «Сименс»,правда, отключенный, но раз сейчас, как вы говорите, ничем не брезгуют, мог быи прихватить. К тому же, куртка купленная на обычной барахолке за 150 долларов,пропала, а коллекционный пиджак от Сони Рикель висит на вешалке. Дешеваятурецкая цепочка исчезла, а настоящее жемчужное колье (купленное у однойпрестарелой графини еще моей бабкой) так и болтается на шее у куклы.
— Но он же не знал, что вы на кукол настоящие жемчугавешаете! — возмутился Геркулесов.
— Вот именно! Ничего-то он не знал! Ни где деньгиобыватели прячут, ни как барахло от фирмы отличить. Уж больно подозрительныйдомушник.
— А с чего вы решили, что он профессионал? Может, этослучайный воришка? Пьянь местная? У вас дверь на честном слове держится, еелюбой мог открыть.
— Тогда он просто обязан был украсть и плеер, ителефон. Ведь стол-то он перетряхнул! — все больше распалялась я. — Идаже пульт от телевизора.
— Зачем ему пульт от телевизора, без телевизора? —растерянно моргнул Геркулесов.
— Они их сдают на радио рынке по 100 рублей за штуку.Вы разве не знали? Нет?
— Нет. — Устало молвил он. — Но я так и непонял, к чему вы клоните?
— Я клоню к тому, что некто, забравшийся ко мне вквартиру, что-то в ней искал. А чтобы завести вас или меня в тупик, прихватилдля вида первые попавшиеся под руку ценные вещи, чтобы представить свой визит,как ограбление.
— И что?
— Что — что?
— Что он искал?
— Не знаю, — уныло молвила я.
Я и впрямь даже предположить не могла, что именно маньякупонадобилось в моей бедноватой квартире. Вернее, предположить-то я могла, дачто толку, от моих гипотез легче не станет. Я, например, допускаю, чтовыискивал он что-нибудь из моего нижнего бельишка, трусики или лифчик. Может,ко всему прочему, он еще и фетишист. А что? Не исключено. Мало ли, какиезаскоки он нам еще продемонстрирует. Мог он еще искать…
Тут мысль моя резко оборвалась, и я … уместное в этихслучаях словосочетание «похолодела от страха» не подходит, так как недостаточно точно характеризует мое тогдашнее состояние… я просто заиндевела отужаса, как вспомнила, что еще испарилась из моей хламной обители. А испарилсядлинный тонкий стилет, в кожаных ножнах, висящий на стене большой комнаты.Ножичек этот мама привезла из Грузии лет 10 назад, купившись на его изящество,благородство линий, тонкость работы и на горячие уговоры красавца-продавца.Привезла и повесила на ковер, дабы он украшал и облагораживал нашу стандартнуюкомнату. Не знаю, как красавец-стилет справлялся со своей задачей, знаю только,что, водрузив его на стену, мама о нем благополучно забыла.
И вот теперь он пропал!
Я открыла рот, чтобы поведать об этом Геркулесову, я дажевозбужденно вцепилась в его руку, но тут же ее одернула. Нельзя! Нельзяговорить! Вдруг сегодняшняя расправа над неизвестным говоруном неизвестногопола мне не привиделась? И тогда все было: и нож, и кровь, и труп, которыйубийца непонятным образом спрятал за считанные минуты. А вдруг именно моимгрузинским стилетом он и убили свою жертву? И что тогда? Я лихорадочно, если несказать, припадочно, начала вспоминать свой недавний «глюк». Значит, рука сзажатым в ней ножом, всхлип, три капли крови… Рука с зажатым… Не помню. Непомню, что был за нож.
Я вновь собралась обратиться к Коленьке, но пять захлопнула«варежку». А если на стилете мои отпечатки? Вернее, на стилете есть моиотпечатки, я же с него пыль стирала. Значит… значит, они и меня могутзаподозрить, так что ли? Геркулесов, конечно, нет, а вот скорый на расправуРусов… Скажет, при первом убийстве была поблизости, при втором тоже, не говоряуже о третьем, там вообще один на один с жертвой в течении не известно какоговремени. Всех жертв нашла, может, сама и укокошила. И нос свой постоянно врасследование сует, не иначе разнюхивает угрожает ли что-нибудь ее шкуре, даеще ограбление своей квартиры сымитировала, чтобы следы замести… Короче,получилось у меня, что первейший кандидат в убийцы именно я. Причем, стало этотак очевидно, что я даже подивилась, почему меня до сих пор не арестовали.Когда удивление спало, сама себе ответила — погоди, вот труп с твоим ножичком впузе найдут, сразу арестуют. Как возьмет товарищ Русов тебя за шкирку, да какупечет в «предвариливку» до выяснения обстоятельств. И будешь там сидеть,вшиветь, пока эти самые обстоятельства не выяснятся. Вон Ваську-то как захомутали,он и оглянуться не успел. Они, конечно, все выяснят, но к тому времени у тебябудут колтуны в волосах, бельевые вши, обгрызенные ногти, а может и цинга…
Тут я сказала своему разыгравшемуся воображению: «Т-пру»,иначе оно и не такое выдаст, например, как я, гремя кандалами, сижу в подвалезамка Иф. Все это, конечно, глупости. И задерживать меня никто не будет, иподозревать, наверняка, тоже. Допросами, конечно, задолбают, но это несмертельно. Так что про стилет Геркулесову сказать, пожалуй, стоит.
— Нож еще пропал, — вякнула я, отбрыкиваясь отмалодушного страха.
— Кухонный?
— Нет. Стилет декоративный. Со стены.
— Опишите приметы, — деловито поинтересовался он ираскрыл блокнотик. Я описала, он записал. Когда, его гелевая ручка замерла, я собреченным вздохом продолжила. — А еще я видела, как сегодня кого-тоубили.
