— Военный.
— Интересно, как он выглядит. Судя по голосу, высокий и тощий, похож на язвенника.
— Ахмед сказал, что он маленький и полный. Да какая разница!
Она налила шампанского, отпила немного и вздохнула.
— Нервничаешь? — спросил я.
Люсия кивнула.
— Наверное, потому, что мне больше нечего делать.
— Можешь пока подумать, на что потратишь деньги.
— Это я и так знаю.
Она легонько поцеловала меня в макушку.
— Буду покупать дома. А ты что думал?
IV
Я приехал в «Реле» в четверть десятого и припарковался на том же месте, что и раньше, у заправочной станции. Было облачно и довольно тепло. Я вполне мог бы обойтись без плаща и шляпы, но решил, что лучше их не снимать. Однако револьвер я оставил на полу в машине — он сковывал движения.
Потребовалось меньше пяти минут на то, чтобы прикрутить туристические номера поверх обычных. Покончив с этим, я сел в машину и закурил. К своему удивлению, я не чувствовал никакого особого волнения. Наверное, волнение Люсии каким-то образом приглушило мое собственное. Или я просто уже привык к обстановке конспирации и секретности. Или стал воспринимать Скурлети как идеального партнера, заслуживающего полного доверия. Поразмыслив, я решил, что последнее объяснение наиболее правдоподобно.
Он прибыл точно в назначенное время, как и накануне, и остановился в том же самом месте. Сегодня он стоял рядом с итальянским мебельным фургоном из Женевы. Как только Скурлети выключил фары, я подошел к его машине сзади, как раньше.
Точно так же голова повернулась в мою сторону, и так же блеснули зубы, точно так же в очках отразился свет вывески «Реле». Никто не скрючился на заднем сиденье, чтобы наброситься на меня, как только я открою дверцу.
Мы поздоровались.
— Наши планы на сегодня немного изменились, мистер Скурлети, — сказал я. — Моя машина здесь недалеко, за заправочной станцией. Не могли бы вы пройти туда?
— Конечно.
Он без колебания взял портфель, лежавший рядом с ним на переднем сиденье, и выбрался из машины.
Мы вернулись к «ситроену». Скурлети даже не взглянул на номер: торопился сесть в машину первым и открыть мне дверцу со стороны водителя.
— Нет, нет, спасибо.
Я отодвинул его на пассажирское сиденье рядом с водителем.
Когда я сел сзади, Скурлети повернулся ко мне:
— А-а, понимаю. Мы останемся здесь.
Мне показалось, он был разочарован.
— Вам кажется, это небезопасно?
— Нет, нет, вполне безопасно, я не сомневаюсь. Я просто подумал, что если между нами возникло взаимное доверие, вы можете отвезти меня в дом, где вы живете. — Блеснули зубы. — До Больё ведь совсем не далеко, а Канны по дороге на Антиб. И кроме того, я бы очень хотел познакомиться с мисс Бернарди.
— Полагаю, здесь нам будет достаточно удобно.
Наверное, Скурлети почувствовал мое замешательство. Он негромко рассмеялся:
— Мистер Маас, неужели вы думаете, что в понедельник я тратил время попусту? Как только я понял, кто вы такой, я, естественно, еще раз заглянул в список адресов, которые вы так предусмотрительно мне продали, и понял, что он не полон. Поэтому я вернулся в муниципальный архив и внес те пункты, которые вы пропустили.
— Ясно.
— Я был немного обижен в то время, конечно. И ездить по всем этим домам в субботу и воскресенье было весьма утомительно.
— Мне очень жаль.
— Я не виню вас, — поспешно сказал он. — Вовсе нет. Я очень высоко ценю ваши умственные способности. Я бы на вашем месте поступил точно так же. А теперь давайте перейдем к делу.
Он открыл портфель, достал пухлый конверт и протянул его мне:
— Тут сто тысяч франков, мистер Маас.
— Сто?
— У меня есть еще один конверт такого же размера. Пока вы пересчитываете содержание этого, я буду проверять пакет, который, как вижу, вы приготовили. Мне кажется, это справедливое условие.
— Хорошо.
Он передал мне конверт, я ему — документы. Из портфеля были извлечены фонарь и увеличительное стекло, и Скурлети погрузился в работу.
Считать деньги оказалось несложно. Они были в пачках по десять пятисотенных бумажек, старых и новых, скрепленных за угол, как это принято во французских банках. Всего двадцать пачек.
Я положил конверт во внутренний карман и ждал, пока он изучит документы. У него на это ушло довольно много времени. Закончив, он выключил фонарик и задумчиво посмотрел на меня.
— Вы удовлетворены, мистер Скурлети?
— Документами? Да, вполне.
— Тогда…
— Но меня немного волнует одна вещь, — продолжал он медленно. — Или, скажем так, она волнует моих доверителей. Я сообщил им, что считаю вас человеком, заслуживающим доверия, и что, по вашим словам, донесение полковника Арбиля существует в единственном экземпляре.
— Да.
Я был рад, что в темноте, он не видел моего лица.
Скурлети прочистил горло.
— Теперь я должен сообщить вам нечто конфиденциальное. Я знаю, что могу положиться на ваше благоразумие. Почему? Потому что вы не сможете написать об этом в своей будущей статье, не упомянув о нашей сделке. — Он побарабанил пальцами по документам, показались зубы. — А я думаю, что упоминать о ней вы не захотите.
— Не захочу.
— Тогда я должен вам сказать, что когда мои доверители изучат эти документы, они могут, я повторяю «могут», решить, что в их интересах не препятствовать осуществлению операции «Даг». Более того, я даже могу вам сказать, что по результатам моего отчета о нашей вчерашней встрече мне было поручено вступить в контакт с членами Комитета здесь, в Ницце, и дать им определенные гарантии.
Мне стало не по себе, но я ухитрился почти с безразличием произнести:
— В самом деле?
— Поэтому вы должны понимать, — продолжал он негромко, — что моим доверителям очень важно получить оригинал донесения, а также исключить любую возможность того, что список или фотокопия будут переданы бригадному генералу Фариси или другому представителю иракского правительства.
— Это я понимаю. Но как я уже говорил вам…
— Да-да, мистер Маас. Как вы мне сказали и как я передал, все в полном порядке. Но хоть мои доверители и готовы допустить, что вы вполне искренни, они не до конца уверены. Есть еще мисс Бернарди. Допустим, она вам не полностью доверяет.
— Думаю, это не так.
