– Скорее здешний воздух, он тут какой-то шальной.
– Внешне у меня всё благополучно и достойно, – сказал Сергей Геннадьевич, поправив джинсы. – А внутри, на самом деле – вакуум, ну, понимаешь: пустота. Знаешь, ещё родители говорили мне, да, наверно, и тебе, – за деньги не купишь участие, заботу или искренние переживания. Любовь приобретёшь, а вот всё остальное, наверно, невозможно.
– Как это «купить любовь»?
– Мила, ты взрослая женщина! Деньги и власть – вот две ноги, на которых в настоящее время держатся женские чувства.
– Не знаю, а я полюбила одноклассника. Вот дура!
– Не кори себя, первая любовь она такая – неземная! Исключение только подтверждает правило. Но не это меня волнует, романы случались у меня постоянно, особенно когда я разбогател. Плохо то, что своих детей почти не вижу, растут далеко, как чужие. Зачем отпустил от себя, не знаю? Когда видимся, начинаю им что-то говорить или даже учить, а они смотрят на матерей, мол, как им реагировать на этого дядю. Вот и получается, что имеется переводчик с отцовского на детский, без серьёзного образования, совсем не знающий жизнь, а определяющий её по богемным сплетням и гламурным журналам.
– Безрадостная картина у вас получилось. Может, ещё кофе?
– А давай, почему бы и нет. Кстати, а где Алёнка?
– Уехала в город со знакомым журналистом покупать новый телефон. Старый у неё весьма древний, весь класс над ней смеялся.
– А может, вам с ней съездить отдохнуть? Не желаете в Грецию, на Мальдивы или поближе, в Турцию?
– Пока нам не до отдыха, мы решили с Алёнкой на следующий год отправиться к морю-океану.
– Деньги – не вопрос. Фирма оплатит, мы должны помогать людям.
– Спасибо, но даже не знаю, что сказать.
– Вот попёрла знаменитая Белкинская гордость. А где вы сейчас работаете?
Мила загремела чашками и ответила не сразу.
– Знаете, в нашем районном ФСБ, слежу за порядком.
– За порядком в районе или в ФСБ? Наверно, там и там?
– Тьфу, неправильно, слежу за чистотой в отделе.
– Офигеть!
– Зарплата небольшая, зато безопасно, кому скажешь, где служишь, сразу успокаиваются и дальше ведут себя без всяких глупостей.
– Так может ко мне, в отделе кадров комбината полно работы, туда как раз ищем специалиста?
– Ну, я кадровиком никогда не трудилась. Вот на вышке с автоматом стояла и порядок наводила.
– Ну, вышек у меня пока нет, извини. Послушай, ну ты же устраивалась на работу, заполняла разные бумажки?
– Конечно.
– Значит, навык есть, и давай срочно восстанавливайся в институте, нам нужны толковые юристы. Учёбу мы тебе оплатим, конечно, заключим с тобой договор, отразим, что тебе надо отработать после диплома три года и так далее. Согласна?
– Да, а почему нет. Надо только с Алёнкой поговорить.
– Да, я уже понял, она девушка серьёзная.
– Да просто атас. Как мне с ней тяжело. Поставила перед собой цель и идёт к ней, не сворачивая, как баран на новые ворота. Я пыталась её отговорить от расследования этого убийства, мол, дочка следствие обойдётся без нас. А она ни в какую, говорит мне «не буду», а сама исподтишка занимается этим делом. И я решила присоединиться к ней, чтобы хоть как-то контролировать и влиять на её замыслы. Вот так она и очутилась на площади перед вашим офисом.
– М-да, Алёнка подняла шум на всю Россию, даже вчера вечером губернатор выяснял, уладил ли я конфликт с бедным ребёнком или нет?
– Мы, наверно, вам сильно навредили?
– Да нет. Даже как-то радостно, что вернулись времена на Русь-матушку, даже одиночка, если стоит за правое дело, может горы свернуть. При советах-то отправили бы в психушку, и все дела, а там бы вашу девочку и вас превратили в овощ и всё.
– Не пугайте меня! Может, перекусим, а то что я вас пою пустым кофе? Скажете потом, вот хороша хозяйка, ушёл от неё голодным.
– Да можно пару бутербродов. Посмотрите в пакетах, там все есть. И почему-то в вашем лесу подозрительно молчит телефон?
– У нас нет приёма, приходится Алёнке залезать на ёлку. Но вам не советую, ещё сорвётесь, костей не соберёте.
– Может это и хорошо, что сотовые умолкли – отдохну без звонков.
Мила и Сергей Геннадьевич принялись за приготовление бутербродов с грудинкой и бужениной и даже не услышали, как на террасу зашли Алёна и Женя.
– Какие люди в Голливуде, здравствуйте, Сергей Геннадьевич, – поздоровалась девочка. – А я прикупила себе новый телефончик, точнее смартфончик. Интернет, молодёжный дизайн, два номера и всё такое.
– Здравствуйте, молодёжь, поздравляю с покупкой! Я тоже не с пустыми руками, видите, мы тут бутербродами балуемся. Будете?
– Конечно! Но лучше бы плюшками… кстати моя мама печёт суперпироги.
– Здравствуйте, Сергей Геннадьевич! Вы меня помните?
– Здравствуй, тебя, кажется, Женя, зовут?
– Да, я брал у вас интервью. Вы ещё мою метафору похвалили.
– Помню-помню, я там что-то ещё осветил своим прожектором, подобно крейсеру «Аврора», в октябре семнадцатого года.
– А может, хватит перебиваться сухомяткой, давайте лучше обедать, есть целая кастрюля зелёных щей? – посмотрев на гостей, спросила Мила и, получив согласие, вышла на кухню.
– Ура! Я иду помогать маме. Женя, доставай тарелки, у нас толпа гостей. Аж, целых два.
Сразу после обеда Сергей Геннадьевич уехал, оставив после себя кучу подарков и главное – хорошее настроение. Алёнка уткнулась в новый телефон, и окружающий мир перестал для неё существовать. Женя, подобно рыжему коту, потёрся рядом ней, а потом помог помыть посуду Людмиле Александровне и, видя, что на него никто не обращает внимания, засобирался восвояси:
– Я поехал! До связи!
– Женька, досвидос! Респект за телефон!
– До свидания, Евгений! – крикнула на прощанье Мила. – Приезжай, непременно приезжай!
Воскресенье и понедельник прошли тихо и дали возможность Белкиным прийти в себя. В первый рабочий день недели Мила отпросилась на работе, чтобы съездить во вторник в отдел кадров стройки и выяснить условия новой работы.
Алёнка позвонила следователю, как договаривались, и оказалось, папика полицейские доставят в город только в среду. Оставалось ждать.
Во вторник Мила отправилась в посёлок к девяти часам. У неё сложилось ощущение, что весь отдел ожидал только её. Начальник любезно принял будущую подчинённую, огласил размер заработной платы, она на порядок больше прежней. Сотрудники с нескрываемым любопытством разглядывали новенькую, кто-то доброжелательно улыбался, а кто-то напротив, шептал с укором: «Что он в ней нашел?» Белкина с трудом прятала счастливую улыбку и радостные глаза – ей так хотелось сказать докучающей бедности последнее прости-прощай.
