Граф взглянул на входную дверь. «Проклятье, они давно должны вернуться!» Герцог, проследив за его взглядом, нехорошо усмехнулся.
– Вы кого-то ожидаете, граф?
– Да, ваша светлость, – граф Эдмунд был вынужден ответить. – Как вы знаете, я отправил отряд на перевал.
– Знаю, – герцог недобро сощурил глаза, – и не сомневаюсь, что преступник будет пойман.
– По такой погоде уж и не знаю, кого можно поймать! – некстати вступил в разговор старый граф. – Если пойдет снег, то дороги занесет. Ни конный, ни пеший не проедет.
Погода и правда не радовала – за стенами хлестали струи холодного дождя.
Хедвиг дипломатично перевела разговор:
– Благодаря заботе вашей светлости таланты дворцовых менестрелей известны далеко за пределами Зальцбурга. Я смею надеяться, что во время вашего пребывания мы сможем ежедневно наслаждаться балладами и стихами.
Губы герцога тронула довольная улыбка.
– Благодарю вас. – Он поднес к губам тонкие изящные пальцы Хедвиг.
«Как ей это удается?» – подивился холоднокровию кузины граф. Сам он из последних сил сохранял спокойствие, ожидание известий напряглось в душе звенящей струной.
За дверями послышался шум, высокие створки распахнулись. В зал, стряхивая дождевые капли с мокрой накидки, вошел один из посланных в горы стражников. Глаза всех обратились к вошедшему, шум в зале стих.
Рыцарь, устало покачиваясь и не глядя по сторонам, направился к центру зала.
– Вы вернулись? – Граф Хоэнверфенский не скрывал нетерпения.
Стражник остановился в нескольких шагах от главного стола:
– Отряд прибудет через пару часов, мой господин, я послан вперед.
– Преступник пойман? – Граф наклонился вперед, нервно потирая тонкими пальцами подбородок.
– Нет, мой господин.
– Что?
– Мы почти догнали его, но в горах снегопад, перед самым перевалом на дорогу сошла лавина. Мы не смогли пройти. Если он ненамного опередил нас, лавина должна была обрушиться прямо на него.
– Проклятье! Если он погиб, мне необходимо быть уверенным в этом!
Герцог с сарказмом произнес:
– Мне представляется, граф, что вашу уверенность можно подкрепить лишь одним способом – расчистив от снега дорогу. Или же переждав в замке пару недель, пока снег растает сам. И если беглеца под лавиной не окажется, то с гораздо большей уверенностью можно утверждать, что за это время он покинул пределы Италии и находится на пути в Дамаск или Каир.
– Ваша светлость, но…
– На сегодня довольно. – Герцог Леопольд резко поднялся из-за стола. – Благодарю за прекрасный вечер. – Он поклонился в сторону Хедвиг. – Граф, мы продолжим разговор наверху.
Леопольд Австрийский стремительно покинул зал.
Граф Эдмунд помрачнел, Хедвиг успокаивающе взглянула на него.
Гости, толкая друг друга, спешили покинуть зал.
* * *
В просторной, скупо обставленной мебелью приемной жарко пылал камин. Проведя много лет в военных походах, граф и в повседневной жизни избегал излишеств. Убранство комнаты составляли большой стол с простыми скамьями вокруг, несколько трофейных ковров на каменном полу и пара кресел вокруг камина. Тени, которые огонь отбрасывал на закрытые гобеленами стены, углубляли морщины на лице графа Эдмунда и переливались на стенках наполненных вином узорчатых кубков. Герцог Австрийский откинулся на покрытом шкурой волка сиденье, рука с несколькими перстнями задумчиво двигалась по подлокотнику, поглаживая серый мех. Сощуренные глаза, не отрываясь, смотрели на пламя.
– Ну что ж… С вашим оруженосцем, граф, все более-менее ясно. Остается надеяться, что погода на перевале окажется удачливее, чем ваши рыцари, и он погибнет в горах. У нас есть еще одна тема для разговора – ведь мы прибыли на бракосочетание. – Герцог Леопольд приблизил к глазам ухоженные руки и повертел большой рубин на указательном пальце. – Когда же будет свадьба? Помолвка, надо полагать, состоялась?
Граф не сомневался, что известие о краже кольца, как и полное описание прочих событий в замке, давно достигли ушей его светлости. Получив крепость, граф тем самым обязался поддерживать и опекать находящийся на территории замка церковный приход во главе с отцом Бенедиктом. Очень скоро выяснилось, что старый монах-цистерианец совмещает дополнительно к сану особую миссию – является «глазом и ухом» герцога Леопольда. К большому сожалению, с присутствием святого отца приходилось мириться – ратные заслуги священника-крестоносца не позволяли выслать того из замка. Да и ссориться с орденом цистерианцев, набравшим за последние годы небывалую силу и вес, было крайне неблагоразумным делом. Поразмышляв, граф решил оставить все как есть, а со временем привык управлять с учетом нахождения в замке человека герцога.
Сейчас он с большой достоверностью мог воспроизвести слова и выражения, в которых изощрялся отец-настоятель, расписывая Зальцбургу промахи владельца Хоэнверфена. Конечно, у его светлости есть причины для недовольства, но граф не оставлял надежды, что герцог Леопольд повлияет на Лауру и брачный договор будет подписан.
Граф Эдмунд помедлил, взвешивая слова и просчитывая, в каком свете мог представить события старый монах:
– Э-э… Видите ли, моя невеста весьма впечатлительна и ранима… Череда происшествий так повлияла на нее, что она отложила помолвку…
– В самом деле? И надолго?
– До вашего приезда.
Герцог устало прикрыл глаза:
– Эдмунд, – в голосе звучало легкое раздражение, – послушай внимательно. Ее отец согласился только под моим давлением. Будущая графиня – не забываем – молода и богата, а у жениха дела расстроены. Ты и твои рыцари верно служат мне, и я приложил определенные усилия, чтобы устроить этот брак. И что сейчас? – Он взмахнул вынутым из-за широкой манжеты конвертом. – Она просит аудиенции, и нет сомнения, что наша невеста захочет отменить свадьбу. У нее есть причины?
Граф нервно заходил по комнате:
– Ваша светлость, если вычеркнуть из договора упоминание о кольце Дамиетте, то остальные причины заключаются лишь в женском капризном характере. Вы можете настоять, приказать ей.
– Я сделаю для тебя, Эдмунд, что смогу, если это лишь капризы юной девчонки.
Лаура появилась в дверях приемной в скромной темной одежде и плотной накидке, полностью скрывшей золотистые волосы. При виде ее спутника граф Эдмунд стиснул зубы – вслед за девушкой порог неторопливо переступил отец Бенедикт. Старый священник, в черной скапулярии поверх белых одежд, с достоинством прошел на середину комнаты.
– Ваша светлость, – негромкий дребезжащий голос поднялся к высокому арочному потолку. Лицо отца-настоятеля выражало невозмутимую решимость, светлые глаза, не мигая, смотрели прямо перед собой. Графа кольнуло нехорошее предчувствие. Доводы, которые приведут вошедшие, стали ясны ему до начала разговора. Он решил не отступать.
