Далее, усадив Олега Крохина и снабдив его всем комплексом личных воспоминаний и малоразборчивыми записями «указаний от Амрины» по обслуживанию главного пульта, я занялся обучением личного состава.
И вдруг, спустя минут сорок, началось что-то необъяснимое… Чем больше я объяснял, тем недоумённее становились лица доброй половины моих подчинённых. Сначала я не обратил внимания, перебрасываясь репликами с Тимошенко и Сидоркиным из «Вымпела». Потом меня стало раздражать молчание большинства и отсутствие вопросов по существу. Я даже не выдержал и озвучил общеармейскую банальность:
– Други мои, как говорится, если нет вопросов от аудитории – это значит, что либо ВСЁ понятно, либо НИЧЕГО не понятно. А у нас какой диагноз?
– Да покуда в голове полочек хватает – всё укладывается.
Меня порадовало, что это изрёк Бугор, в реальном неискажённом времени живший на целый век раньше меня. Значит, всё же доходят до масс мои толкования на тему чужой техники. Я уже хотел поблагодарить разведчика за…
И тут…
– Mon collonel… Il peut que je perde la boule mais je ne bite rien…[2]
«ЧЕГО-ЧЕГО?!» – моментально охренел Антил.
«ЧЕГО?» – солидаризировался я с ним в недоумении.
– Кто сказал? – осторожно повернул я голову к подчинённым.
– Mais je dis – je ne comprends rien…[3]
«Жан-Кристоф Беко, француз… Постой-ка! ФРАНЦУЗ!»
Я настолько отвык от мысли, что «языки разных народов похожи только внешним видом – шевелящиеся отростки бледно-розового цвета»! По сути же, мы все здесь, на Эксе, благодаря специальной системе ретрансляторов, понимали друг друга, словно изъяснялись на одном и том языке… Неимоверно, но факт.
Он говорил НА СВОЁМ языке!
– Повтори, пожалуйста, по-русски… – у меня внутри всё оборвалось, нехорошее предчувствие пробрало ознобом, но я всё же на что-то ещё надеялся.
– Le Russe?.. Mais je connais pas un mot en russe…[4]
Надежда умерла, изменив своим правилам, ПЕРВОЙ.
Когда заговорил Юджин, я окаменел.
– I can't read you, commander![5]
Если мне не изменяет память, он говорил что-то по-английски, и в глазах его было искреннее недоумение.
Последний удар молотком по зубилу нанёс немецкий «скульптор» (он же – снайпер) Гельмут Фриске:
– Warum erklaren Sie nur Ihren, Russishen? Bedeutet es, das die andere nicht alles konnen mussen?[6]
Теперь моя каменная статуя была полностью изваяна.
Я выпал из этого условного локосианского времени. Я пока существовал только мысленно.
«Неужели?! НАЧАЛОСЬ!»
Антил, внутри меня каменного, похоже, остекленел за компанию.
Опять она маячила на горизонте – несусветная в своей дерзновенности Башня. На этот раз не как маяк, призывающий отбросить сомнения и поспешить к нему. И даже уже не как БУЁК, за который «Категорически воспрещается!».
Как заминированное сооружение! Западня для строителей, ставших заложниками.
И, судя по всему, уже побежали по её стенам трещины. Уже начертана размашистая резолюция и поставлена сочная чёрная печать.
НАЧАТЬ ОПЕРАЦИЮ!!!
Ту самую, классическую, коей я столько лет восхищался.
НАКАРКАЛ.
«Полноте, Дымов! Что за марево?!» – воззвал к моему реализму неистребимый оживший Антил.
Я не слушал и не слышал.
Мы, по сути, и были на странном сооружении, созданном гением инопланетного разума. Тоже своего рода Башне. Ведущей дальше, чем «в небо» – В НИКУДА. Незримые пространственные коридоры, начинающиеся неизвестно откуда и уводящие непонятно куда. Может, в условный «низ», в непрекращающееся и неостановимое падение. Может – вверх. Хотя… У Космоса нет ни верха, ни низа. Это придумали люди для обустройства своего мирка. Так же, как и многое другое. В том числе и БАШНИ.
Вначале защитные. Потом и осадные, или же штурмовые, иногда передвижные, иногда стационарно выстраиваемые напротив места предполагаемого прорыва стен крепости. Достаточно действенное средство! Но лишь до той поры, пока осаждённым не удастся повредить какую-либо из них, произвести критические разрушения… Тогда она падает. Падает страшно и приносит большие потери, сея камни, ужас и смерть – среди своих.
Так и наша символическая Башня, день за днём возводимая, в надежде дотянуться до истинных виновников… Чем не осада Неба? Непостижимо высокой крепости, которая и не помышляет сдаваться, тем более таким насекомым, букашкам, вверх ползущим всем скопом.
На свою погибель.
Может, и вправду – СМЕШАЛ НАШИ ЯЗЫКИ не кто иной, как Бог инопланетный?!
…В довершение ко всему – Упырь со штабным обозом так и не объявился. Не то что до вечера, как обещал, – до ночи.
Расставив ночные посты – преимущественно из русских, – я вместе со свободной сменой отправился спать. Бойцам, больше не понимавших смысла моих слов, объяснил жестами, благо тема была наболевшей и очевидной.
Но поспать не довелось… Я проснулся от звона.
А секундой раньше – неосознанно пытался дотянуться рукой до незнакомки, пришедшей ко мне во сне. И, наверное, так хорошо старался, что столкнул с тумбочки банку с водой. Звон разбитого стекла подбросил меня на ноги, не хуже команды «Тревога!». Миг! – и у меня в руках оказался верный «вампир». Ещё миг – и передёрнута затворная рама. Ещё – и… сознание, успевшее оценить отсутствие внешней угрозы, дало команду «Отбой!».
«Уф-ф-ф! Что за хрень!»
Я, наверное, сегодня же заведу «Журнал регистрации снов, видений и необъяснимой чертовщины». Не по причине врождённого педантизма и занудливости, в коих постоянно обвиняет меня Антил, нет. Только ради боязни – не упустить ничего из того, что в последнее время улавливает моё обострённое сознание. Особенно то, что я не до конца могу объяснить.
Сегодня мне снилась ОНА!
В этой девушке не было ничего от Амрины. Другие волосы, фигура, глаза, и всё-таки… Это была она. Я просто-напросто был уверен в том. Даже знал чем объяснить «непохожесть» – скорее всего, это опять трансляция мнемозаписи. А внешний вид просто передан таким, какой она видит себя сама. Уж точно – не моими глазами. Потому и неузнаваема.
