– Ты жив? Что это было?
– Кажется, черная молния, я когда-то читал о ней и… Ты видела Лору?
Саша отрицательно покачала головой. Вскочив на ноги, я миновал несколько ступенек и ворвался в залитую потоками дождя комнату. Сестра лежала на полу, закрыв глаза и широко раскинув руки.
– Лора! Лора!
– Где я? – После нескольких мучительных секунд ожидания она очнулась, с недоумением посмотрела по сторонам. – Мишка… Как мы здесь оказались? Почему вы не спите? Почему у меня руки в крови? Кто открыл окна?!
– Ты ничего не помнишь? – спросила подошедшая к нам Саша.
– А что я должна помнить?
– То, ради чего поднялась сюда.
– Мы с Александрой легли спать, было душно, приближалась гроза, донимали комары, я долго ворочалась, а потом уснула… – Лора вновь посмотрела на свои расцарапанные руки. – У меня же ногти сломаны! Какой ужас…
Напуганная, промокшая до нитки, Лора абсолютно не представляла, что с ней произошло. Когда я рассказал сестре о случившемся, она только расплакалась:
– Я стала лунатиком и не ведаю, что творю. Это глупо, это отвратительно! Вы были правы – надо уехать отсюда как можно скорее. Странника не вернуть, но я хочу, чтобы моя любовь к нему осталась светлым чувством, а она потихонечку превращается в кошмар.
Гроза утихла. Дождь барабанил по крыше, вдали громыхал гром, но страшная буря уже миновала наш городок… Спустившись вниз, мы тихонько разошлись по своим комнатам. До рассвета было еще далеко.
* * *
Бледные лица сидевших за столом Антона и Лоры вызывали тревогу – с ними явно происходило что-то нехорошее. Глядя на сестру и брата, я все отчетливей понимал, что они нуждаются в помощи. Возможно, разгадать эту загадку сумела бы баба Глафира – юродивая видела будущее и потому могла дать дельный совет. Оставалось только найти карлицу. Подумав, я решил начать поиски с городской больницы, где впервые встретил эту необычную женщину. Наскоро позавтракав, я отправился в центральную часть Алексина. Однако в больнице меня ждала неудача. Пышнотелая молодая медсестра, опекавшая юродивую, сообщила, что прошло больше месяца с той поры, как она последний раз видела Глафиру.
– Ушла бабулька, – вздохнула она. – Как-то утром вышла за ворота больницы и пошла вперед, не оглядываясь. Я ее звала, но она даже не обернулась. Если встретишь бабу Глафиру, передай, что мы по ней соскучились. Пусть возвращается. Заведующий отделением не возражает. Разве можно в таком возрасте бродяжничать?
Маршрут получился «веселеньким», и из больницы я прямиком направился на кладбище. Вся надежда была на Ромку, возможно, ему удалось получить какую-то информацию о юродивой. Юный натуралист оказался на боевом посту – он старательно наблюдал за вылетавшими из-под корней клена осами и делал пометки в своем блокнотике.
– Привет. – Я подошел к очкарику. – Как поживают твои «зверушки»?
– Здравствуй. – Он растерянно улыбнулся. – Ночью был т-т-такой жуткий ливень, я боялся, что гнездо затопит, но все обошлось.
– Вот и славненько. А баба Глафира здесь не появлялась?
– Нет.
Я задумался, прикидывая, где еще можно повстречать юродивую. Увядшие ромашки по-прежнему лежали на могиле Ивана Орлова, и, вполне вероятно, Глафира могла вскоре прийти сюда с новыми цветами. Но сколько еще времени оставалось до появления юродивой – час, сутки, неделя? Мой взгляд рассеянно скользил по соседним надгробиям, пока не уперся в тонкую, усыпанную сияющими каплями паутинку. Напоминание о ночных кошмарах разозлило, и рука сама потянулась к мерзкой ловушке…
– Подожди! – Сверкнув очками, Ромка заслонил паутину. – Что ты хочешь сделать?
– Прихлопнуть его. Не люблю пауков.
– Он ни в чем не виноват! Знаешь, меня всегда пппугает то, как люди легко идут на убийство.
– Убийство?
– Да. Ведь этот паучок живой. Он п-просто живет, а мы идем и давим таких, как он, давим и даже не думаем, что в этот момент лишаем кого-то жизни.
– Ты и комаров не бьешь?
– Бью, – Ромка опустил глаза. – Это самозащита. Но здесь другой случай. Меня пугает п-п-привычка машинально, не думая, уничтожать живых существ, давить их только потому, что они ползают у наших ног.
Ромка был странноватым пареньком, но его доводы звучали вполне логично. Однако на философскую болтовню у меня явно не хватало времени. Опершись ладонью на памятник Ивану Орлову, я наклонился, собираясь поправить носок, и вдруг почувствовал, как моя ладонь плавно погружается в камень…
– Ромка, ты видел?
– Кажется.
От неожиданности я слишком быстро отдернул руку и теперь не мог с уверенностью сказать, на какой именно выступ надгробия нажал. Серый, шершавый обломок скалы выглядел абсолютно неприступно, и трудно было поверить, что внутри его скрывалась пустота.
– Может, померещилось?
Но Ромка думал иначе – он энергично, сантиметр за сантиметром, выступ за выступом начал ощупывать громадный серый камень. Внезапно в недрах памятника что-то щелкнуло, и из него выполз блестящий, в ладонь величиной цилиндр. Он был очень тяжелым и холодным, будто его долго держали в холодильнике.
– Н-н-невероятно! О т-т-таких п-приключениях я раньше читал т-т-т-только в книжках! – воскликнул очкарик, заикаясь от волнения.
Цилиндр был сделан из необычного, похожего на серебристый металл, но в то же время полупрозрачного материала. Его поверхность покрывал очень мелкий, многократно повторяющийся узор.
– Слушай, у меня д-дома есть н-н-настоящий микроскоп. Давай рассмотрим эту штуковину б-б-более внимательно.
В другое время предложение очкарика мне бы очень понравилось, но тревога за сестру и Антона не позволяла расслабляться и думать о чем-то постороннем.
– Начни заниматься этим без меня, Ромка. Я во что бы то ни стало должен разыскать Глафиру. Алексино не такой большой город, и наверняка кто-то знает, где она живет.
– Н-неужели тебе не интересно? Такие находки бывают раз в жизни, да и то не у всех. – Ромка положил цилиндр в рюкзачок, поднялся. – Если я обнаружу что-то необычное, обязательно т-тебе расскажу.
– Договорились.
Мы вместе пошли к воротам кладбища, и по дороге я рассказал Ромке об изобретенной Иваном Орловым Машине Счастья.
– Возможно, этот цилиндр как-то связан с его изобретением, – предположил я, вышагивая среди заросших бурьяном могил. – В жизни и смерти Ивана много загадочного и необъяснимого.
– Ты уже решил, как оформить свою могилу?
– Что? – переспросил я, от неожиданности споткнувшись на ровном месте. – Не понял.
– Ни один нормальный человек об этом не думает. Вряд ли мечтавший о всеобщем счастье парень стал бы разрабатывать дизайн места своего упокоения. Возможно, кто-то позже использовал его могилу как тайник. Мм-может быть, даже инопланетяне. Цилиндр т-такой необычный…
