Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
Кицинген тоже протянул руку, поздоровался со мной и вопрошающе посмотрел на хозяина: правду ли говорит Алтер-Липа? действительно ли я – это я?
Мы подняли стаканы со словами Лехаим, выпили, закурили, а затем Нахум Бейриш глубоко вздохнул, разгладил свою бороду и сказал, обращаясь ко мне:
– Если тебя не удивляет, что мы здесь собрались, так я скажу тебе такое, что это уж наверняка тебя удивит.
Но тут его перебил Алтер-Липа:
– Почему это его должно удивлять, что трое евреев собрались вместе? Напротив, напротив и еще тысячу тысяч раз напротив, если уж есть чему удивляться, то лишь тому, что весь остальной народ Израиля не сидит вместе, потому что, если по разуму, так все евреи до единого должны были бы сидеть вместе в одном месте, ибо свидетельствует о нас Писание, что мы народ на земле единый, и только в силу многочисленных прегрешений наших нарушилось, увы, сейчас единство народа Израиля. Да смилуется над нами Господь, благословенно будь Его милосердие, чтобы снова стать нам единым народом, дабы исполнилось сказанное: «Кто, как не ты, Израиль, единственный народ на земле?»[85]– и удостоились мы служить Творцу нашему, благословенному, единым сердцем. Лехаим, евреи, лехаим!
Нахум Бейриш снова тяжело вздохнул и сказал:
– По вопросу о причине сути дела, то есть о сути причины единства и разъединения нашего, есть у меня пространное изыскание, которое я намереваюсь изложить в своей проповеди в субботу перед Судным днем. Уверен – стоит людям услышать эти мои слова, и все они вознесут им хвалу и хором скажут, что они сладкозвучнее, чем мед.
Но Алтер-Липа снова перебил его:
– К чему нам изыскания? Не вижу никакого смысла в изысканиях. Даже если поначалу они направлены к святой цели, под конец они непременно приводят к вольнодумству и даже к полной ереси, упаси нас Господь, как это случилось с поколением Еноха[86]. Тоже были великие изыскатели, всю жизнь посвящали изысканиям, а чем все кончилось? Пуф-пуф-пуф, и ничего больше. Но зачем идти так далеко, до самого Еноха, – я помню историю, которая произошла в нашем городе с одним молодым человеком через год после его свадьбы. Этот вьюнош жил себе у своего тестя и тещи, и они его кормили и поили, и он ел и пил у них как зять и от такой хорошей жизни стал заглядывать в разные изыскания, а потом и сам стал изыскателем и начал изыскивать ответы на всякие разные вопросы, пока у него от всех этих изысканий не помутилось в голове, и, если бы не отвезли его в Ельск к рабби Ханоху, да защитит нас праведность его, и рабби Ханох не вернул бы ему разум, так он бы понемногу совсем спятил. Лехаим, евреи, лехаим! Господь, благословен будь Он, да упасет нас от изысканий, дабы мы служили Ему в простоте и простодушии нашем, как надлежит, и подобает, и приличествует потомкам праотца Иакова, о котором сказано, что он был человек кроткий[87].
Тут в разговор вмешался Кицинген:
– Если вы хотите пикироваться с вашим даяном, – сказал он Алтеру-Липе, – то делайте это в своем молитвенном доме и не отвлекайте своими пустыми разговорами деловых людей, которым нужно зарабатывать на жизнь. Я не пришел сюда слушать пустые разговоры.
– Ша-ша-ша! – воскликнул Алтер-Липа. – Что за спешка? Сидят себе евреи, ведут еврейскую беседу, и это ты называешь пустой болтовней? Речи Израиля священны, потому что они любезны Всевышнему, и даже ангелы с серафимами завидуют речам нашим, ибо у ангелов и серафимов – у них слова происходят от силы воздуха, когда крылья ударяют, и от этого у них получаются слова, тогда как у святого Израиля – у нас – все слова выходят изо рта, и поэтому наш еврейский рот на самом деле надлежит называть «святой рот». Вот сидит наш раввин, рабби Нахум Бейриш, да продлятся годы его, пусть он сам скажет, правильно ли будет переносить на наш рот выражение «святой язык», как его называет Гемара[88], и говорить вместо этого «святой рот»? А по поводу того, что, как ты говоришь, у деловых людей нет времени на разговоры, потому что они, мол, должны зарабатывать на жизнь, то разве ты не знаешь, что именно посредством речей и разговоров люди приходят к таким удивительным и великим делам, которые приносят им тысячу тысяч десятков тысяч и миллионы миллионов миллионов чистейшего золота, если только эти люди точны в своих речах и понимают, что они говорят. Со мной самим была такая история, что я находился в присутствии нашего раввина, да будет он здоров и весел долгие годы, и он сказал мне так, наш раввин, – Липа-Алтер, он сказал, Липа-Алтер он меня называет, а не Алтер-Липа, да продлятся годы его, потому что у него, конечно, есть для этого цель и причина, которых нам не дано познать, – Липа-Алтер, сказал мне раввин, да сохранится здоровье его и разум его, Липа-Алтер, проси у меня все, чего ты хочешь, и я тебе это дам, только не раздумывай, что сказать, а скажи сразу, что тебе скажется изо рта твоего. Рабби, сказал я ему, нашему раввину, я хочу серебряную табакерку. И он тут же вынул из кармана серебряную табакерку и дал ее мне. А ведь я мог бы попросить у него столько золотых динаров, сколько было понюшек в этой его серебряной табакерке, и я бы стал такой же богатый, как Ротшильд, но это как раз то, что я только что говорил, – что человек должен быть точен в речах своих и не говорить попусту. Лехаим, евреи, лехаим! Юдл, что это я вижу на столе? Луковые коржики? Аа-ай-ай, но они же еще и поперченные, как же это они сюда попали, а? Сдается мне, что я их раньше не видел, значит, это они с нашим дорогим гостем появились, не иначе. Сколь мудры были слова мудрецов наших, которые сказали, что пропитание человека является на свет вместе с самим человеком. Лехаим, евреи, лехаим! Дай Бог, чтобы… чтобы…
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
